Кевин подумывал о том, чтобы позвонить дочери. Шествие приближалось к Ловелл-террас, престижной улице, заканчивающейся тупиком, куда он со своей семьей переехал пять лет назад – в эпоху, которая теперь казалась далекой и нереальной, как «век джаза»[13]. Как бы ни хотелось ему услышать голос Джилл, чувство приличия удержало его от соблазна. Он просто подумал, что мэр, болтающий по мобильному телефону во время парада, – оскорбительное зрелище для горожан. Да и что он ей скажет?
Привет, милая, я проезжаю мимо нашей улицы, а тебя не вижу…
Еще до того, как его жена ушла к «Виноватым», Кевин, сам того не желая, проникся уважением к этой секте. Два года назад, когда они впервые появились на его горизонте, он по ошибке принял их за один из культов Восхищения Церкви, группу фанатиков-сепаратистов, которые хотят только одного, – чтобы им не мешали скорбеть и медитировать в мире и покое до Второго пришествия или чего там они дожидаются (их теологические воззрения были ему не совсем ясны, да и им самим, как он подозревал, тоже). Кевин даже был уверен, что есть здравый смысл в том, чтобы убитые горем люди, вроде Розали Сассман, нашли утешение, вступив в их ряды, отрекшись от мира и приняв обет молчания.
Тогда «Виноватые», казалось, возникли из ниоткуда – как спонтанная реакция местных жителей на беспрецедентную трагедию. Он не сразу понял, что подобные секты формируются по всей стране, объединяясь в общенациональную сеть. Это были относительно самостоятельные организации, следовавшие единым базовым правилам – белая одежда, сигареты, наблюдательные команды из двух человек, – но при этом они были саморегулируемыми: никакого внешнего надзора и стороннего вмешательства в их деятельность не было.
Несмотря на свой монашеский вид, мейплтонское подразделение быстро проявило себя как амбициозная, хорошо слаженная организация, склонная к гражданскому неповиновению и политическим скандалам. Мало того, что они отказывались платить налоги и оплачивать коммунальные услуги, так еще и преступали местные законы, размещая в своем «поселении» на улице Гинкго десятки людей в домах, построенных для одной семьи. Игнорировали судебные приказы и уведомления, возводили баррикады, чтобы не допустить в свои владения представителей власти. Это привело к целому ряду столкновений с полицией, одно из которых закончилось гибелью члена «Виноватых»: тот принялся закидывать камнями полицейских, которые пришли с ордером на обыск, и был застрелен. Неудавшийся рейд вызвал волну сочувствия к «Виноватым». В результате начальник полиции был вынужден уйти в отставку, а тогдашний мэр Малверн утратил поддержку многих избирателей, ведь именно они вдвоем санкционировали проведение той операции.
Заняв пост мэра, Кевин постарался смягчить напряженность между городом и сектой. Удалось заключить несколько соглашений, позволявших «Виноватым» жить по собственным правилам, не выходя за рамки закона. Взамен те обязались платить небольшие налоги и гарантировали доступ на свою территорию полиции и машинам аварийно-спасательных служб при обстоятельствах, которые были четко оговорены. Перемирие, казалось, сохранялось, но «Виноватые» продолжали досаждать своей непредсказуемостью, время от времени организуя какую-нибудь акцию, чтобы посеять смятение и тревогу среди законопослушных граждан. В этом году в первый учебный день несколько облаченных в белое взрослых устроили сидячую забастовку в начальной школе Кингман, оккупировав одно из помещений второклассников на целое утро. А спустя несколько недель другая группа прямо посреди игры вышла на футбольное поле школьного стадиона. Они разлеглись на газоне и лежали, пока их силой не уволокли с поля рассерженные игроки и зрители.
Перед Днем Героев муниципалитет на протяжении нескольких месяцев пытался предугадать, что предпримут «Виноватые», чтобы сорвать парад. Кевин высидел два организационных заседания, на которых этот вопрос обсуждался во всех подробностях, и был рассмотрен целый ряд возможных сценариев. Сегодня же он весь день ждал, со странным сочетанием страха и любопытства, когда же они предпримут свой шаг. Как будто вечеринку нельзя считать состоявшейся, если ее не разогнали.