— Пожалуйста, не спрашивайте меня сейчас, — сказала она.
Рейфорд не был удивлен ответом Хетти, но его глубоко разочаровала Хлоя. Он был уверен, что она не хотела смущать его, отмежевавшись от сказанного им. Он подумал, что должен быть благодарен ей хотя бы за это. По крайней мере, она тактично относится к его чувствам. Может быть, и ему следовало быть более чутким по отношению к ней. Но он уже принял решение, что не может позволить себе деликатничать. Он будет спорить с ней о вере до тех пор, пока она не примет решение. Во всяком случае, на сегодня было достаточно. Сегодня он больше не будет давить на нее. Сейчас он надеялся только на то, что сможет заснуть, несмотря на все свои огорчения. Он очень любил ее.
— Мистер Уильямс, — сказал он вставая и протягивая руку- Я говорил вам о пасторе в Иллинойсе, который лучше владеет всеми этими вопросами и знает об Антихристе гораздо больше меня. Вам было бы полезно позвонить ему, если у вас есть желание узнать больше. Брюс Барнс, «Церковь новой надежды», Маунт-проспект.
— Я буду иметь это в виду. Рейфорд посчитал, что это было простой вежливостью.
Бак подумал, что поговорить с этим Барнсом — неплохая идея. Таким образом он сможет удовлетворить свой личный интерес и, вместе с тем, не смешивать его с профессиональным подходом.
Все четверо вышли в коридор.
— Желаю вам спокойной ночи, — сказала Хетта. — Завтра у меня ранний рейс.
Она поблагодарила Рейфорда за обед, что-то прошептала Хлое, по-видимому, не получив ответа, и поблагодарила Бака за его утреннее гостеприимство.
— Я обязательно позвоню мистеру Карпатиу как-нибудь на днях, — сказала она.
Бак подавил в себе желание сказать ей о ближайших перспективах Карпатиу. Вряд ли у него найдется для нее время.
Хлоя собралась было последовать вслед за Хетти к лифту, но вдруг она захотела сказать что-то Баку. Он был поражен, когда услышал ее слова:
— Я на минуту, можно, папочка? Я скоро вернусь. Баку польстило, что Хлоя задержалась, чтобы попрощаться с ним лично. Она была очень взволнована, голос ее дрожал, когда она вежливо сказала ему, что у нее был прекрасный день. Он постарался продолжить разговор.
— Ваш отец произвел прекрасное впечатление, — сказал он.
— Я знаю, — ответила она. — Особенно в конце.
— Мне кажется, вы во многом с ним согласны?
— Вам так кажется?
— Конечно. Я сам очень много думал над этим. Хотя, наверно, какое-то время ему было с вами трудно, да?
— Было. Но больше нет.
— Почему нет?
— Вы же видите, как много это для него значит. Бак кивнул. Казалось, она снова занервничала. Он взял ее за руку.
— Мне было очень приятно провести время с вами, — сказал он.
Она рассмеялась, как будто смущенная собственными мыслями.
— В чем дело? — пристал он к ней.
— Ничего, просто глупость.
— Так в чем же дело? Мы оба говорили сегодня много глупостей.
— Я чувствую себя неловко, — сказала она. — Я вас встретила, и вот мы расстаемся. Если вы будете в Чикаго, позвоните мне.
— Обещаю, — ответил Бак, — Не знаю точно, когда, но раньше, чем вы думаете.
Глава 22
Бак плохо спал. Отчасти он волновался из-за утреннего сюрприза. Он надеялся, что Хлою это обрадует. Однако по большей части его души была занята мыслями о чудесах. Если то, что говорил Рейфорд Стил, справедливо — а Бак инстинктивно чувствовал, что если это истинно хотя бы отчасти, то в этом и вся истина, — то почему Баку понадобилась вся жизнь, чтобы прийти к этому? Может быть, он стремился к этому всю жизнь, не сознавая, чего он ищет?
Даже капитан Стил, организованный, аналитичный человек, упустил это в свое время. А теперь он утверждал, что стал поборником, почти фанатиком этих идей. Бак так разволновался, что встал и стал расхаживать по комнате. Однако странно: он не чувствовал себя подавленным, униженным — его переполняли чувства. Еще несколько дней назад все это не имело для него особого смысла, и теперь, впервые после того, как он побывал в Израиле, оказалось, что он не в состоянии отделить себя от тех событий.
Нападение на Святую Землю стало водоразделом в жизни Бака. Он посмотрел в лицо смерти. Он должен был признать, что на пыльные холмы обрушился небесный огонь, что-то внеземное, сверхъестественное, идущее непосредственно от Бога. Впервые в жизни он постиг, что существуют необъяснимые вещи, которые не могут быть подвергнуты научному анализу и оценке на основе тех подходов, которые преподаются в университетах.
Бак всегда гордился тем, что он слегка сторонился академической традиции, включая в свои статьи элементы общечеловеческого, даже бытового подхода, в то время как другие журналисты встречали это в штыки. Такие приемы позволяли читателям отождествлять себя с ним, ощущать вкус и аромат вещей, представляющих для них непосредственный интерес. Но даже после того, как смерть дохнула на него, он был в состоянии скрывать от читателей страх перед Богом, который подспудно вошел в его плоть и кровь. Теперь эта разделенность бытия стала для Бака немыслимой. Как он мог описать то самое важное событие своей жизни, которое так сильно затронуло его, и вместе с тем, скрыть сумятицу, царившую в его душе?