Откуда же это чувство вины? Сколько часов провели они вместе, обедая в чужих городах, но она ни разу не пригласила его в свой номер, не пыталась ни поцеловать, ни даже взять за руку. Может быть, она ответила бы согласием, если бы он сделал первый шаг, может быть, и нет. Возможно, она была бы обижена или разочарована.
Рейфорд покачал головой. Он не только был виновен в том, что испытывал влечение к женщине, на которую не имел никаких прав. К тому же он оказался таким недотепой, что не сумел приударить за ней.
В его душе наступили сумерки. Он очень переживал насчет Хлои, очень хотел, чтобы она вернулась домой, надеясь что когда в доме появится его собственная плоть и кровь, это как-то успокоит его скорбь и боль. Рейфорд снова почувствовал голод, но ничего не хотелось. Даже ароматные и вкусные пирожные, которые он собирался съесть, стали мучительным напоминанием об Айрин. Может быть, завтра.
Рейфорд включил телевизор, но не для того, чтобы увидеть новые трагедии, а в надежде, что появятся новости о наведении порядка, налаживании движения, о том, как восстанавливаются связи между людьми. Посмотрев пару минут давнишние кадры, он выключил телевизор. Он не стал звонить в аэропорт насчет того, сможет ли он получить свой автомобиль, потому что не хотел даже на минуту занимать телефон на случай, если Хлоя попытается дозвониться. Прошло уже несколько часов, как он узнал, что она выехала из Пало-Альто. Сколько еще времени займут все эти сумасшедшие перемещения, и она, наконец, вылетит из Спринфилда по направлению к Чикаго? Он вскочил, когда зазвонил телефон. Но это была не Хлоя.
– Извини, капитан, – прозвучал в трубке голос Хетти, – я собиралась позвонить тебе снова, но заснула сразу после нашего разговора и проспала до сих пор.
– Это нормально, Хетти. Извини, но я должен…
– Я понимаю. Конечно, я не должна тебя беспокоить в такое время.
– Нет, все нормально, просто…
– Ты разговаривал с Хлоей?
– Я как раз жду ее звонка, поэтому не будем продолжать разговор сейчас, давай пока разъединимся!
Рейфорд был более резок, чем ему хотелось бы, так что Хетти в первый момент замолчала.
– Ладно, потом, извини.
– Я позвоню тебе, Хетти, ладно?
– Ладно.
В ее голосе чувствовалась обида. Он пожалел об этом, но вместе с тем он нисколько не жалел о том, что отделался от нее сейчас. Он понимал, что Хетти хотела просто помочь, но она не могла понять его. Она была одинока и, подобно ему, испугана. Наверно, что-то узнала о своей семье. Ну вот! Даже не спросил ее о них! Она должна возненавидеть его, и есть от чего! "Каким же эгоистом я могу быть!" – подумал он.
По-прежнему думая о звонке Хлои, он решил рискнуть парой минут. Он позвонил Хетти, но там уже было занято.
Бак попытался позвонить Дирку Бертону в Лондон, решив не принимать во внимание разницу во времени. В ответ послышался какой-то странный гудок. Автоответчик Дирка передал обычное приглашение оставить свое сообщение, но когда прозвучал гудок записи входящего сообщения, послышался более длинный гудок, указывающий, что лента кончилась. Странно. Дирк либо проспал, либо…
Бак не допускал и мысли, что Дирк может исчезнуть. Помимо того, что он оставил Баку миллион вопросов о Стонагале, Карпатиу, Тодд Котране, самом феномене, Дирк был его лучшим другом со времен Принстона. "Пусть это окажется какой-нибудь случайностью! Пусть бы он просто куда-то поехал!"
Как только Бак повесил трубку, зазвонил его телефон. Это оказалась Хетти Дерхем. Она плакала.
– Извините, что я беспокою вас, мистер Уильямс. Я обещала себе, что никогда не воспользуюсь вашим телефоном…
– Все нормально, Хетти. Что случилось?
– Я тут совсем одурела. У меня сейчас такое случилось, а мне совершенно не с кем поговорить. Я никак не могу связаться с матерью и сестрой. Я подумала, может быть, вы поймете.
– Попробую.
Она рассказала Баку про звонок капитану Стилу, напомнила ему, кто он такой, сказала, что тот лишился жены и сына, что она позвонила ему в позднее время после того, как услышала добрые вести от Бака.
– Он не стал со мной разговаривать, потому что ждал звонка от дочери.
– Я это могу понять, – выдавил он из себя, скрывая раздражение. Как его угораздило забрести в этот клуб одиноких сердец? Неужели у нее нет подружки, чтобы облегчить
душу?
– Я тоже могу это понять, – сказала она, – все это так. Я знаю, он скорбит из-за того, что, по-видимому, его жена и сын умерли. Но ведь он знал, что я вся как на иголках из-за моей семьи, а он даже и слова не сказал.
– Поверьте, это просто проявление напряженности момента, скорби, как вы сами сказали…
– Я все это понимаю, но мне было очень нужно поговорить с кем-нибудь, и я вспомнила о вас.
– Хорошо, мы как-нибудь поговорим, – соврал Бак. "Ну, дружище, – сказал он себе, – тебе придется убрать номер домашнего телефона из визитных карточек".
– А сейчас давайте на этом закончим, я должен идти на совещание…
– Хорошо, спасибо, что выслушали меня.
– Понимаю вас, – сказал он, глубоко сомневаясь в этом. Возможно, на самом деле Хетти – более глубокая и здравомыслящая натура, но не тогда, когда она находится в состоянии стресса.
Рейфорд был рад, что телефон Хетти оказался занят. Конечно, он мог бы сказать ей, что пытался дозвониться до нее, но ему не хотелось снова занимать телефон. Однако через минуту телефон зазвонил снова.
– Капитан, это снова я. Прости, я не задержу тебя. Я подумала, может быть, ты пытался позвонить мне, а мой телефон был занят, так что…
– Да, Хетти я звонил. Ты смогла что-нибудь узнать про свою семью?
– С ними все в порядке! – воскликнула она.
– Слава Богу! Рад за тебя, – отозвался он.
Рейфорд не понимал, что с ним произошло. Он сказал, что рад за нее, но вдруг он пришел к выводу, что именно те, кто не исчез, упустили величайшее событие истории космоса. Может быть, на самом деле следовало сказать: "Выражаю мои соболезнования"?
У Рейфорда возникло мучительное чувство, что на этот раз он пропустил звонок Хлои. Это привело его в бешенство. В животе у него бурчало. Надо было поесть, но он решил воздерживаться как можно дольше, до возвращения Хлои.
Глава 9
На этот раз подсознательный будильник Бака подвел его. Он вбежал в кабинет Стива Планка без четверти девять, растрепанный и извиняющийся. Он оказался прав. Он сразу почувствовал возмущение старых редакторов отделов. Хуан Ортиц, шеф отдела международной политики, пришел в ярость от того, что Бак будет иметь какое-либо отношение к совещаниям на высшем уровне, которые Хуан собирался освещать в течение двух недель.
– Еврейские националисты собираются обсуждать вопросы, которые я отслеживаю уже многие годы. Кто поверит, что у них может вызвать одобрение проблема единого мирового правительства? Феноменально уже то, что они вообще проводят дискуссию. Они собираются здесь, а не в Иерусалиме или Тель-Авиве потому, что у них революционные идеи. Большинство израильских националистов считают, что Святая Земля уже зашла слишком далеко в своих благодеяниях. Это имеет историческое значение.
– Тогда почему вы возражаете, – сказал Планк, – что для общего освещения я добавляю еще одного обозревателя?
– Потому что здесь именно я дам общий обзор.
– Я хочу попытаться понять смысл всех этих совещаний, – сказал Планк.
Тут вмешался Джимми Борланд, редактор отдела религии:
– Я понимаю возражения Хуана, но у меня в одно и то же время две встречи. Я одобряю помощь.
– Вот теперь мы к чему-то приходим, – сказал Планк.
– Но я буду откровенен, Бак, – добавил Борланд, – в окончательной редакции последнее слово за мной.
– Конечно, – сказал Планк.
– Не так быстро, – сказал Бак. – Я не хочу, чтобы меня рассматривали как простого репортера, я хочу самостоятельно участвовать в этих собраниях, и вместе с тем, я не буду переступать границ ваших профессиональных интересов. Я не буду делать самостоятельных обзоров отдельных встреч. Я надеюсь провести некоторую координацию, обнаружить общие идеи. Джимми, вот твои две группы религиозные евреи, которые хотят восстановить Храм, и экуменисты, которые стремятся к единой мировой религии, – не противоречат ли они друг другу? Будут ли религиозные евреи…