– Рейфорд, немедленно подойди к телевизору!
– В чем дело?
– Я вешаю трубку, Рей. Посмотри, что происходит с нападающими! Быть может, это подтверждает все то, что мы прочитали о двух свидетельствующих.
– Брюс…
– Иди, Рейфорд. И начинай сам свидетельствовать с полной уверенностью.
Брюс повесил трубку. Несмотря на то, что они познакомились лишь недавно, Рейфорд знал его уже настолько хорошо, чтобы не обидеться, а заинтересоваться. Он поспешил к телевизору и услышал поразившее его сообщение о смерти нападавших. Он извлек Библию Айрин и прочел стихи из Откровения, о которых сказал ему Брюс. Эти люди в Иерусалиме были свидетелями, проповедующими Христа. На них было совершено нападение, а они даже не стали защищаться. Нападавшие были сражены насмерть, не причинив никакого вреда проповедникам.
Сейчас в репортаже Си-эн-эн Рейфорд увидел, как толпа хлынула к Стене Плача, чтобы слушать свидетельствующих. Люди падали на колени, плакали, некоторые падали ниц. Это были те же люди, которые считали, что проповедники оскверняют священное место. Теперь, кажется, они уверовали в то, о чем говорили проповедники. Или это был просто страх?
Но Рейфорд знал, что это. Он знал, что перед его глазами – первые из ста сорока четырех тысяч евангелистов, обратившихся ко Христу. Не отводя глаз от экрана, он молча молился: "Господи, наполни меня смелостью, силой – всем, что мне нужно для того, чтобы, стать свидетелем. Я не хочу ничего бояться, я не хочу больше ждать, я не хочу переживать, что я могу кого-то обидеть. Даруй мне убедительность, которая заложена в истине Твоего Слова. Я знаю, что Твой Дух движет народами, но используй и меня. Я хочу достучаться до Хлои, я хочу достучаться до Хетти. Смилуйся, Господи, помоги мне!"
Без сумки с репортерским снаряжением Бак чувствовал себя голым. Он был готов к работе только тогда, когда при нем был сотовый телефон, магнитофон и новый компьютер. Он попросил таксиста остановиться у офиса "Глобал уикли", чтобы захватить сумку. Хетти осталась ждать в такси, но предупредила его, что не будет в восторге, если опоздает на свидание. Бак задержался у окна машины.
– Я вернусь через минуту, – сказал он. – А вообще-то мне показалось, что вы не очень-то уверены, что хотите видеть этого человека.
– Хорошо, я подожду. Можете называть это местью, насмешкой или чем угодно, но не так уж часто случается, что ты общалась с кем-либо, а другой – нет.
– Вы говорите о Николае Карпатиу или обо мне?
– Очень смешно. С вами-то он, во всяком случае, встречался.
– Так это капитан того рейса, на котором мы с вами познакомились?
– Да. И торопитесь!
– Я, пожалуй, хотел бы встретиться с ним.
– Бегите!
Бак позвонил Мардж снизу:
– Не могли бы вы поднести к лифту мою репортерскую сумку? Меня ждет такси.
– Сделаю, – ответила она. – Но вас спрашивают и Стив, и старик.
"Что там еще?" – подумал он. Бак посмотрел на часы, желая, чтобы лифт поднимался скорее. Что за жизнь в небоскребах!
Он подхватил свою сумку у Мардж, влетел в офис Стива и спросил:
– В чем дело? Я тороплюсь.
– Нас хочет видеть босс.
– В чем дело? – спросил Бак, пока они шли по коридору.
– Я думаю, Эрик Миллер. Может, еще что-то другое. Мое короткое сообщение не разволновало Бейли.
Он просто согласился, зная, что ты уже взялся за дела, потому что ты знаешь все, что планируется на ближайшие недели.
В офисе Бейли перешел прямо к делу:
– Я хочу задать вам два четких вопроса и получить быстрые и прямые ответы. Происходит масса событий, и мы Должны быть в курсе их всех. Во-первых, Планк, пошли слухи, что Мвангати Нгумо созывает пресс-конференцию, и все считают, будто он собирается подать в отставку с поста генерального секретаря.
– В самом деле? – спросил Планк.
– Не делайте из меня дурака, – прорычал Бейли. – Не нужно быть гением, чтобы сообразить, что там происходит. Если он подает в отставку, ваш хозяин знает об этом. Вы забываете, что я работал в африканском бюро, когда Ботсвана стала ассоциированным членом Общего рынка. За всеми этими делами стоит Джонатан Стонагал. Всем известно, что он – из покровителей Карпатиу. Какая тут связь?
Бак видел, что Стив побледнел. Бейли явно знал больше, чем они ожидали. Впервые за много лет голос Стива прозвучал нервозно, даже с оттенком паники.
– Я скажу вам то, что я знаю, – объявил он, но Бак догадывался, что знает он больше, чем скажет. – Мое первое поручение на завтрашнее утро состоит в том, чтобы отрицать заинтересованность Карпатиу в получении этого поста. Он скажет, что у него слишком много радикальных идей и что он будет настаивать на их единогласном одобрении со стороны постоянных членов. Они должны согласиться с его идеями по реорганизации, изменением акцентов и кое с чем другим.
– Конкретно?
– Я не имею права…
Бейли встал с побагровевшим лицом.
– Я вам кое-что скажу, Планк. Вы мне нравитесь, я считаю вас суперзвездой журналистики. Я поднял вас наверх, когда еще никто не понимал, чего вы стоите. Я уступил вас этому молокососу, и мы заставим его сделать, чтобы это выглядело пристойно. Я платил вам шестизначные суммы задолго до того, как вы их заслужили, потому что знал, что это когда-нибудь окупится. Окупилось. Так вот, все, что вы скажете мне в этих стенах, за их пределы не выйдет. Вы, ребятки, думаете, что если я два-три года тому назад отошел от дел, у меня не осталось контактов, что у меня ушки не на макушке? Так вот, я вам скажу: не успели вы утром уйти от меня, как мой телефон начал надрываться без умолку Я нутром чувствую, что предстоит что-то крупное. Так в чем дело?
– И кто же вам звонил, сэр? – спросил Планк.
– Во-первых, мне позвонил близкий знакомый вице-президента Румынии. Этот парень спросил его, можно ли в ближайшие дни ожидать перемен в Румынии. Тот ответил, что он не намерен становиться новым президентом, поскольку у них уже есть президент. Из этого я заключил, что Карпатиу намерен пробыть здесь какое-то время. Затем, люди, с которыми я знаком по Африке, сказали мне, что Нгумо интересуется израильской формулой. Но он будет не в восторге, если эта сделка потребует его отставки из ООН. Он готов пойти на это, но возникнут трудности, если не будут выполнены все данные ему обещания. Дальше. Мне позвонил издатель "Сиборд мансли" и рассказал, что вы, Камерон, и его журналист, который вчера утонул, работали над одним и тем же сюжетом – о Карпатиу – и спросил, не думаю ли я, что вы тоже можете таинственным образом умереть. Я ответил ему, что, насколько мне известно, вы работаете над очерком о жизни и карьере Карпатиу общего характера и что он будет написан в розовых тонах. Он сообщил, что у его журналиста был несколько другой подход – ну, вы знаете, кто-то должен делать зиг, когда все остальные делают заг. К тому же, Миллер готовил статью об интерпретации исчезновений – тема, которую, как мне известно, вы планируете развернуть на один или даже на два выпуска журнала. Каким образом это связано с Карпатиу и почему это должно выставлять его в черном свете, я не понимаю; а вы?
Бак покачал головой:
– Мне это представляется совершенно разными вещами. Я задавал Карпатиу вопрос, что он думает об этих событиях, и все слышали его ответ. Мне не было известно, над чем работал Миллер. Мне и в голову не приходило, что он связывает Карпатиу с этими исчезновениями.
Бейли снова сел в кресло.
– Сказать по правде, когда мне позвонил этот парень из "Сиборд", я решил, что он бросает камешек в ваш огород, Камерон. Я подумал, что если я одним разом лишусь двоих своих оболтусов, пришла моя пора уходить. Так, может быть, определимся со штатными делами, прежде чем Планк поделится тем, что еще он знает?
– Какими делами? – спросил Бак.
– Вы намерены уходить?
– Нет.
– Вы согласны на повышение?
– Да.
– Хорошо! Теперь с вами, Стив. На чем еще будет настаивать Карпатиу, прежде чем он займет пост в ООН?
Планк замялся. Было видно, что он взвешивает, следует ли ему рассказывать все, что он знает.
– Я уже растолковал вам, что вы мне обязаны всем, – сказал Бейли. – Больше я не буду этого повторять. Но Камерон и я должны принять решение, какой материал запускать первым. Мне бы хотелось, чтобы первым пошел материал, который очень интересует меня самого: