Кое-кто, не дожидаясь полной остановки, вскакивал на капот, чтобы взобравшись на опасно качающуюся стрелу, спасти себя от верной гибели.
Наконец, агрегат выпустил гравиопоры и тут же плотная толпа рванулась вверх по трапу, мешая друг другу, сталкивая слабых, круша челюсти соперникам, сплошной массой втискиваясь в узкий, всего для трех человек проход моста.
Пробка из обезумевших людей перекрыла единственный выход из западни. И вытянувшаяся над НИЧТО, опасно качающаяся стрела, грозила вот-вот рухнуть и стать для всех общим надгробием.
Но не таков лейтенант Грюнер, чтобы лезть в свирепеющую от страха толпу; сбив мощными ударами заграждавших дорогу солдат, он вскочил на бампер машины и ухватившись за каркас несущей конструкции, перекинул через него свое тело; Грюнер всегда находил выход из положения, нашел его и сейчас – прыгая по зыбкой поверхности солдатских плеч и голов, одним из первых оказался на другой стороне.
Трое или четверо пехотинцев последовали примеру Грюнера, как вдруг, застывшая, будто в недоумении стена, рывком повернулась вверх и мост, качнувшись под тяжестью десятков тел, погрузился в нее, словно корабль в набегающую волну; фейерверк изумрудного огня брызгами разлетался по сторонам и вместо жерла моста, с ка-пошащимися в нем солдатами, получилось черное непроницаемое НИЧТО.
Данг в ужасе обхватил голову и дико, нечеловечески закричал; захлебываясь, задыхаясь от вопля, он побежал прочь от этой страшной черной стены, пока не оказался на строевом плацу у фасада казармы.
– Н-нет, я не хочу! – Данг упал ничком и в отчаянии заколотил руками, разбивая их в кровь. – Я не хочу умирать! – Он в истерике катался по плацу, бился всем телом об избитую подошвами кремнепластовую поверхность, но стена неумолимо сжималась к центру образованного ей периметра, чтобы с плотоядным вожделением наконец-то поглотить его – Данга.
Но вдруг, словно ледяной огонь жидкого азота обрушился на голову Лэнга; он так и остался лежать с задранной головой, будто впаянный в раскаленную жаровню строевого плаца.
На углу казармьххтоял Жак и, покусывая травинку, наблюдал за его, Данга, художествами; как ни в чем ни бывало он гонял ее из одного угла губ в другой и посмеиваясь, смотрел на неподражаемую герменевтику стохастических телодвижений.
– Ты, ты почему здесь стоишь? Данг медленно поднялся и, расставив в стороны сжатые кулаки, неверным шагом направился к Ренуару. – Ты почему здесь стоишь, я спрашиваю?! – Его почему-то злило непринужденное безразличие Жака, и было одновременно радостно, что рядом живой человек.
– Ты почему?… – Переспросил Данг уже в третий раз.
– Так, все командиры сбежали, запрещать некому. – Вполне серьезно ответил Жак и, сплюнув травинку; полез за сигаретами в карман.
– Ага, теперь понятно. – Данг, словно кого-то увидеть, огляделся по сторонам, – значит, теперь стало не кому запрещать?
– И приказывать тоже. – Жак улыбнулся и прикурив от зажигалки, бросил ее в достигшую высоты второго этажа НИЧТО.
– Так ты сказал? – Необязательный в подобной ситуации ответ вдруг исполнился бездонной глубины, и приступ неудержимого смеха начал сотрясать Лэнга с той же силой, что и страх – несколько минут назад. – Как ты… ха-ха-ха, – Данг махнул руками, взвизгивая, всхлипывая, едва держась, чтобы не рухнуть наземь и не забиться в новом пароксизме конвульсий; это была реакция на пережитое только что отчаяние.
Неожиданно все оборвалось, будто срезанное бритвой, и в звенящей тишине мысль с почти галлюцинаторной яркостью, детально прорисовала весь дальнейший путь к спасению.
– Ну, чего смотришь? – Жак выпустил несколько табачных колец и, глядя с прищуром на свои упражнения с дымом, ткнул сигаретой в меньшее из них.
– И вообще, не надоело суетиться? Постоял хотя бы минуту… не о чем разве поговорить?
– Нет, именно сейчас, не о чем. – Данг уже знал, что делать, поэтому бесцеремонно схватив Жака за воротник, толкая взашей повел его впереди себя. – А сейчас, делай как я, философ доморощенный.
Вбежав, таким образом на второй этаж, Брангор оттолкнул в сторону ничего не понимающего Жака и, подойдя к железной двери в углу коридора, влепил в нее рассеянный плазменный заряд: лопнув по диагонали и смявшись как фольга, дверь вылетела вместе с коробкой, открывая вход в помещение, где хранилось всякое старье.
– Жак, за мной. – Лэнг нырнул в завесу поднявшейся пыли и наугад пошел через темную, заставленную ящиками комнату. Интуиция не подвела и на этот раз; сразу, в углу, увидел ионный элемент глайдера – генераторную пластину, четыре на пять футов, которую однажды использовали для подъема радара на башню слежения. – Все на месте: ремни, батарея питания, дистанционный пульт. – Данг лихорадочно обшарил элемент, щелкнул тумблером управления и, завибрировавшая пластина плавно поднялась вверх.
– Не вешай нос, Жак! – Брангор радостно кивнул стоящему у входа Ренуару и выстрелил в задернутое стальным желюзи окно; в проем из оплавленного металла смотрела подступившая под самую казарму стена.
НИЧТО сжималось по всему периметру базы, оставляя после себя лишь багровую, матово отсвечивающую поверхность.
Мертвящий озноб липким потом наполнил тело; в воздухе тихо звенел ионный элемент – все было готово к взлету, но черная стена гипнотизировала своей непостижимостью, своей мерной неумолимой поступью: она не отпускала.
Жак плавно проплыл через все помещение, взял Брангора за руку и повел за собой.
– Данг, уходим, – прозвучало будто на километровой глубине.
Они шли по затонувшему коридору казармы, а пластина элемента почти беззвучно скользила позади; вот они оторвались от поверхности и сами собой всплыли на крышу двухэтажного здания. Теперь они могут всплыть со дна этого страшного океана, но тут Брангор снова пришел в себя.
Застегнуть ремни крест-накрест было делом секунды.
– Ну Жак, с Богом! – Данг с силой надавил на кнопку вертикального взлета, и тонкая вибрация сотнями игл вошла в. привязанных к элементу людей.
Последнее, что Брангор успел заметить – угол казармы, охваченный ярким, фосфорецирующе-изумрудным огнем.
..Данг оторвал руки от лица и посмотрел на сидящего рядом Жака; приступ медленно затухал, обнажая под мерцающими углями бреда островки холодного сознания.
– Знаешь, Жак, – вытолкнул Брангор высохшими губами, – в последнее время я очень много размышляю над прожитой жизнью: думаешь, думаешь, ночи напролет. И пришел к очень простым выводам.
– Брось, Данг, – Ренуар отхлебнул следующую порцию вина и безмятежно посмотрел на играющих в сквере детей, – ни к чему эти мысли не приведут, – он поболтал остатками алкоголя и сделал еще один глоток, – в петлю утянут… вот, этим только и спасаюсь.
Брангор вдруг вцепился в Жака обеими руками и зашептал яростно, комкая слова, стремясь как можно скорее выплеснуть клокочущую внутри магму.
– Верно, верно ты говоришь. Как обо всем передумаешь, так и хочется с собой это – самое… Темно впереди, а прошлое, умерло. Верно-верно, и все наши страдания и болезни оттого…