— Что, не ожидал? — смеясь, спросил я его.
— Не ожидал, — не принимая юмора, ответил он.
— Ничего, не огорчайся, я тоже не хочу с тобой охотится. Это все «происки» начальства. Но мы ведь теперь далеко от него. Поэтому можем, объединив свои отрицательные эмоции, прийти к положительным решениям. А пока почитай записку Волкова.
Тем временем я начал перетаскивать свой скарб, сброшенный на берег, у которого уже пристроился Мальчик, считая своей главной обязанностью не подпускать к нему никого, особенно андреевских собак.
Когда с этим было покончено, мы начали переговоры.
— Ну, прочитал? — начал я.
— Да, только он здесь пишет насчет пяти избушек. А их у меня нет, так как я не строил в этом году ничего, хотя и собирался. Так что имеющегося района нам на двоих не хватит. Тебе придется все равно строиться. И потом, он пишет, что твой район будет восточное моего, а граница моего района проходит в пяти километрах восточное этой избушки. Поэтому базироваться здесь тебе не придется.
— Иными словами, ты хочешь сказать, что мне надо убираться отсюда и как можно дальше? Ладно. Я это сделаю, не потому, что ты этого хочешь, а потому, что я прежде всего этого хочу. Ни твоего района, ни тем более твоих избушек мне не надо. У меня есть бензопила и есть плавсредство. Я уйду отсюда вверх по реке и там построюсь сам. Это было задумано еще давно, но начальство спутало все мои планы и не высадило меня там, где я просил. И конфликтовать нам нет смысла, так как нечего делить. С другой стороны, раз уж я здесь, надо искать компромиссные решения, а не обострять отношения, ведь впереди шесть месяцев зимы, и мы не на Клондайке. Повторять ошибки героев Джека Лондона нам не пристало, — заметил я, улыбнувшись.
— Нет, я, конечно, понимаю, что раз уж ты здесь, то надо находить приемлемые решения. Но ты ведь сам знаешь, я всегда мечтал об этом районе и не хотел бы ни с кем его делить, — смягчился Андрей.
— Знаю, поэтому и не настаиваю ни на чем. Послезавтра я буду готов к походу. Мне нужно только собрать катамаран и погрузить на него мой груз.
— Я тебе помогу подняться до устья Хурингды, мне надо туда, чтобы подремонтировать свою избушку: росомаха разворотила там оконную раму. А потом я помогу тебе переправиться на другую сторону, потому что по правому берегу ты не пройдешь: в трех километрах выше устья Хурингды начинаются отвесные берега. Левый берег лучше. Там же и избушку лучше ставить, потому что лес смешанный. А на правом берегу после обрывов идет сплошной березняк. Я там был недавно, поэтому и знаю.
— Что ж, отлично. Эта информация мне кстати. Я ею воспользуюсь. Но сначала надо добраться туда. По-моему, это будет не так просто.
— Конечно, непросто. Но добраться можно.
— Ты-то поднимался налегке, да и мог своим ходом, при помощи весел плыть. А мне все время придется тащить катамаран. Но иного выхода нет.
Конечно, мое положение оказалось хуже, чем я предполагал. По моим первоначальным планам, я должен был высадиться на самолете где-то выше по Вахте и уж затем сплывать на катамаране вниз, по пути построив пару избушек. Подниматься же вверх не приходило мне в голову даже в виде рабочей гипотезы. Мой катамаран не предназначен для такой цели. Но теперь сокрушаться поздно. Надо действовать. Это значит подняться по Вахте и построить там избушку. Если я этого не сделаю, я окажусь банкротом и в материальном, и в духовном смысле. Поэтому надо предельно мобилизоваться и, сжав зубы, преодолеть это последнее препятствие.
27 сентября
Погода типично осенняя: то льет холодный дождь, то вдруг проглянет солнце, то неожиданно повалит самый настоящий снег. И все это сопровождается шквалистым ветром.
После завтрака я взял топор и пошел рубить жерди для катамарана. Мой катамаран состоит из двух надуваемых гондол длиной по пять метров и диаметром 40 сантиметров. Склеил я их еще в Москве из обыкновенной оранжевой клеенки, что продают в аптеках. Гондолы я вложил в такие же по форме матерчатые мешки. Получилось легко и прочно. Чтобы из гондол сделать плавсредство, нужно соорудить каркас. Этим я занялся с утра. И менее чем через три часа катамаран был готов.