Поняв желание оленей, я решил дать им возможность прорваться. К тому времени они подпустили меня уже метров на 300. Итак, я тоже предпринял маневр: резко подался к одному берегу реки, оставив для прохода другой. А река в этом месте была как раз шириной метров 300. Но, чтобы стрелять было не слишком далеко, я все-таки не стал прижиматься к берегу Поняв, что я им уступаю дорогу назад, олени колебались недолго. Развернувшись на 180°, потрусили сначала осторожно, не спеша, затем, по мере приближения, ускорили бег и уж мимо меня пронеслись размашистым шагом, задрав рогатые головы. Я выстрелил и, кажется, попал. Но, вероятно, в мягкое место. Так что пулька лишь пощекотала оленя. Послал вдогонку еще одну, но, пока перезаряжал, звери унеслись на приличное расстояние. Нет, малокалиберная винтовка на расстоянии 200 метров по такому крупному зверю уже неэффективна. Здесь нужен боевой карабин. Отбежав на безопасное расстояние, олени остановились, очевидно поджидая Мальчика который погнался за ними. Но я отозвал его, и мы, оставив оленей, направились к балагану, до которого было рукой подать.
Эпизод с оленями немного развлек меня. Ведь раньше я лишь один раз участвовал в отстреле этих животных, да и то на переправе осенью. А зимой мне ни разу не приходилось на них охотиться. Здесь все мне было внове. Прежде всего их поведение. Однако еще удивительнее было поведение Мальчика. Он никогда раньше не охотился ни на оленей, ни на лосей. А вот надо же, сразу сообразил, что нужно делать. И не просто гнал, а старался зайти вперед, чтобы остановить зверей. Ведь от охотничьей собаки именно этого и требуют. Остальное — забота охотника, подойти к стоящему зверю. Меня при этом немало позабавило, что олени поддаются воле собаки, хотя как лось, так и олень одним ударом копыта могут рассчитаться с любой собакой. Правда, Мальчик благоразумно не подходил близко, очевидно понимая соотношение сил. Однако он смело бросался вперед, и олени останавливались.
Несмотря на то, что пришли мы в балаган поздно, Толи там не оказалось. Вероятно, он ушел в свою палатку на Дельтуле. Но в балагане было тепло. Я разогрел оставленную им пищу, однако есть не хотелось. На душе было как-то неспокойно. Я понимал, отчего это. Слишком далеко от дома нахожусь, а балаган своим домом я уже не чувствовал. Хотелось быстрее вернуться. В сущности зачем я здесь? Чтобы убедиться, что с Толей все в порядке? Но у него было даже отлично. В мешке лежала куча соболей — около 30 штук, сушились оленья шкура и несколько заячьих. Значит, мясом он обеспечен сполна. Что еще надо промысловику? Добыча есть, еда есть, приемник работает. Вообще-то я с самого начала предполагал, что у него дела идут лучше моих. Сюда пришел лишь для очистки совести и для самоутверждения. Теперь дело сделано, и надо возвращаться.
Кое-как проспав ночь и оставив записку, пустился в обратный путь. Тозовку я оставил и забрал свой карабин, провисевший здесь без применения весь сезон. Но, кажется, настала и его очередь поработать.