актерами. Ладно, но тогда пусть это продолжается вечно.
Музыка стихла; мистер Нобли решил, что ей не помешает стакан прохладительного – и
быстро отошел. Надо же. Какая неслыханная предупредительность с его стороны!
Поделиться примерно теми же мыслями к ней подскочила ее тетушка Сафрония.
– Никогда не видела подобного внимания с его стороны! Джейн, он ведет себя, как
влюбленный по уши! И неудивительно, ведь ты сегодня затмила всех!
Расчувствовавшись, дамочка чмокнула Джейн в щечку, и она уловила легкий аромат
табака. Вот это да! Стоп – а что, если тот невидимый собеседник за кустами и была эта ее
«тетушка»? Сколько поразительных секретов! Разве Остен писала мистику, а не честные
любовные романы?
Но уже вернулся мистер Нобли с бокалом пунша, с тем выражением на лице, которое
никому не даст шанса отбить у него восхитительную партнершу.
– Вам не нравится бал? – спросила она.
– Напротив. Никогда не был так счастлив, но дело вовсе не в бале…, – начал было мистер
Нобли, но тут заиграла музыка, и парочки пошли по проходу мимо них, выстраиваясь для
следующего танца.
Мистер Нобли удержал ее за руку, и прошептал:
– Джейн Эрствайл, если вы окажетесь последней на этой земле, с кем мне доведется
говорить, я умру счастливейшим из смертных. Я бы предпочел, чтобы люди, музыка и
шум исчезли навсегда, а мы остались наедине. Я мог бы смотреть на вас, слушать вас, и
только вас одну бесконечно.
– Вы – и такие комплименты?
– Да, комплименты, но не пустые слова. Клянусь, это правда.
Наступил их черед в фигуре, он подхватил ее, закружил, вел ее, не отрывая от нее глаз. У
Джейн пересохло в горле. Пока играла музыка, говорить было невозможно, но можно не
сомневаться, что мисс Эрствайл и мистер Нобли составляли самую яркую и гармоничную
пару в зале. Но дело в том, что никакие они не мистер и мисс.
Ей стало жарко, голова кружилась – ситуация хуже, чем до Остенландии. Она слишком
увлеклась – разве ты этого хотела, тетя Кэролайн? Как ей теперь уносить отсюда ноги?
Джейн, сделав реверанс, ускользнула на свежий воздух, пока мистер Нобли умолял ее
задержаться, всего на два слова…
– Мистер Нобли! Как я рада встретить вас здесь! – воскликнула подскочившая к ним
незнакомка, вся в кружевах и кудряшках.
Интересно, это старая знакомая, или же по долгу службы он навещал гостей в других
«поместьях» время от времени; скажем, когда делал вид, что отправляется на охоту?
Мистер Нобли забормотал какие-то извинения шустрой даме, но Джейн уже скользнула в
соседнюю комнату. Кажется, там мелькнула высокая фигура Мартина.
Нет, ее перехватила непреклонно сильная рука.
– Мисс Эрствайл!
Опять мистер Нобли! Боже, сейчас его можно принять за самого Хитклифа!
Не выпуская ее руки, он, с уверенностью завсегдатая лавируя в коридорах, провел ее в
погруженную во мрак библиотеку – а зачем во время бала нормальным людям свет в
библиотеке?
Только тут он освободил ее руку и, не слишком твердо, но так же блокируя ей путь к
отступлению, проговорил:
– Извините меня.
– Пока и на том спасибо.
Джейн, деваться все равно некуда, опустилась в кресло. Он, нервно потирая подбородок, расхаживал перед ней: туда-сюда, туда-сюда. В темноте (прям как в спальне, ехидно
подумала она) он казался почти плоским силуэтом, лишь иногда дальний отсвет
прорисовывал его подбородок, отражался в его глазах.
Наконец, растерянно взъерошив волосы, он начал:
– Я должен был увести вас оттуда, где все смотрят на вас, следят за нами. Это
невыносимо.
Рухнув в кресло рядом с ней, он схватил ее за руку. Господи, опять, синяки будут,
подумала Джейн. У него что, хронический хватательный рефлекс – что-то вроде нервного
тика?
– Помнится, при первой встрече вы заметили, что самое верное – первое впечатление. Вы
правы в отношении себя; но и я не ошибался в ту минуту – вы опасная женщина, я в
опасности потерять голову от любви.
– Неужели? – Господи, и ничего остроумнее у нее не получилось!
– Да, я знаю, это звучит абсурдно; вряд ли кому приходило в голову, что такое возможно.
Я и сам не представляю, когда, в какой момент что-то в моих чувствах стало меняться.
Когда вы играли в крикет с капитаном, шутили, смеялись – я уже ревновал вас, как
последний дурак, и я так хотел бы быть на его месте… И вот сегодня… ваша красота…
ваши глаза… я покорен, и не могу больше таиться, я не могу молчать. Знаю, глупо
надеяться на взаимность, но ничего, кроме надежды мне не остается.
Рукой, затянутой в перчатку, он сжал ее руку. Прямо как тогда в парке, во второй день.
Надо же. А ведь словно год прошел.
– Теперь слово за вами, только вы можете облегчить мои страдания. Быть всегда рядом с
вами, быть вашей опорой – это предел моих мечтаний. Скажите, могу ли, смею ли я
надеяться?
Он замер в кресле – да, мучительная агония безнадежно влюбленного сыграна неплохо;
Джейн смотрела на него, как зачарованная. Он вскочил и опять заходил по комнате, потом
остановился перед ней с выражением мучительного отчаяния на лице:
– Ваше спокойствие убийственно, как кинжал. Скажите же мне, мисс Эрствайл, могу ли я
надеяться на взаимность?
О, какой блаженный, восхитительный миг!
Но с каждой минутой чувство это убывало, утекало прочь, как тончайший песок сквозь
сжатые пальцы – не удержать его. Это все притворство, искусная игра. Пусть будут
примитивные поцелуи на ковре – но искренние. Да, жизнь полна убожества, упущенных
возможностей, убийственно нудных и дел и забот. Но среди уродства реальной жизни есть
место и драгоценным мгновениям красоты – аромату сентябрьских персиков, искреннему
тихому смеху, очарованию света и тени. Настоящие мужчины тоже встречаются на белом
свете. Вот и отлично.
Мартин первым за много лет дал ей возможность бездумно наслаждаться восхищением –
собой, им, мужчиной, способным дать женщине почувствовать себя раскованной в
любовных играх, а не дурехой, зацикленной на мыслях о дне собственной свадьбы.
– Я не знаю, я…
Что она бормочет? Но она действительно растерялась. То, что он говорил, было пошло,
глупо и неискренне, все это вытряхнуто из пыльных книг. Но сам он – его глаза, его голос, ощущение его рук… Но он актер. Попробовать, что ли, подыграть ему? Если получится,
может, и запомнится, как записанное на киноленту.
– Мисс Эрствайл, поверьте, я совершенно искренне…
– И напрасно. Я вас прекрасно поняла, поверьте, но с меня довольно. Все было
замечательно, и я старалась, и так далее – но с меня хватит, – она говорила до странности
быстро, нервно разглаживая юбку руками.
Выражение его лица изменилось. Он опустился перед ней на колени, заглядывая ей в
глаза, и сказал таким искренним, серьезным тоном, какого она от него никогда не
слышала:
– Вам нехорошо? Что с вами?
Эта перемена смутила ее. Темные глубокие глаза смотрели пристально и сочувственно, и
суровость черт при таком близком расстоянии испарилась без остатка. Но стоп, и это лишь
игра.
– Я вас совсем не знаю, – сказала она просто.
– Вижу, я слишком поторопился, простите меня, – сказал он, поднимаясь и отводя взгляд.
– Надеюсь, будущее все изменит. .
– Мистер Нобли, – четким голосом заговорила Джейн, входя в роль, – благодарю вас за
столь лестную для меня речь, но принять ваше предложение ни сейчас, ни в будущем я не
смогу. Уверена, найдется достаточно дам, которые не устоят перед такими
перспективами…
– Но только не вы, – сказал он с убедительной печалью.
Каков талант, однако – Джейн не могла не восхищаться им.
– Но не я. Как не мучительно, выслушав, все же отказать вам, я благодарна этому случаю