Я качаю головой. И, честно говоря, уже и не знаю, хочу ли я жить. Я знаю, что она не здесь и что я сейчас умру, так больше и не увидев ее. Она кивает, но больше ничего не говорит. Просто улыбается и продолжает гладить мою щеку. Она понимает.
Все, что я могу ей сказать, это: «Не могу». И это произносится неоднократно.
Слезы катятся по моему лицу. Я проиграл.
Это невероятно, но я проиграл.
Это конец.
Все кончено.
Спустя несколько минут я слышу шаги, и думаю, что это люди Пабло решили убедиться, что я мертв. Лондон оглядывается, и в ее глазах появляется испуг. Затем она встает и бежит подальше от меня и этого сумасшествия. А я лежу и наблюдаю, как ее локоны развеваются на бегу. Затем она исчезает. В моих ушах кровь, но я слышу говорящего. Двух.
— Похоже, он еще жив, — говорит первый.
— Да? Проверь пульс, — требует второй. Меня тут же схватили за руку и пальцами давят на мое запястье и затем шею.
— Да. Есть.
— Хорошо, — мрачная тишина. И затем: — Поднимай.
— У-Уэст, — первый заикается. Подошвы ботинок шаркают по асфальту, когда он отходит. — Какого хрена ты делаешь? — Он сплевывает.
— Блядь, я не могу сказать, Паркс. Ты знаешь это. Знал с самого начала.
— Но у нас был уговор! Мы делали это вместе. Тебе нужна моя помощь!
— Да, но... — Прежде чем второй заканчивает говорить, в переулке раздается громкий хлопок. Паркс падает, приземлившись всего в нескольких сантиметрах от меня. Я с трудом открываю глаза и вижу стрелявшего. Странно, но он знаком мне. У него загорелая кожа, карие глаза и стрижка «ежик».
Туман передо мной сгущается, но я готов поклясться, что знаю это лицо. Я стону, когда мужчина начинает снимать с меня одежду. Затем он кладет меня возле стены и идет к телу Паркса.
Сквозь прикрытые глаза я вижу, как он раздевает Паркса и одевает его в мою одежду, проверив, чтобы каждая деталь оказалась на своем месте. Он делает это быстро, как будто делал это раньше.
Возвращается ко мне, одевает меня в одежду Паркса, а потом с трудом тащит меня по переулку к припаркованному у выезда автомобилю и заталкивает внутрь. Я морщусь от боли, которая пульсирует вокруг застрявшей во мне пули.
Прежде чем он закрывает дверцу, спрашиваю:
— Кто ты?
Я не могу разглядеть лицо, но вижу его довольную улыбку перед тем, как он захлопывает дверцу. Слышу, как он что-то берет в багажнике. Спустя несколько минут мужчина возвращается, садится в авто и смотрит на коробку спичек, лежащую на пассажирском сидении. Машина оживает, и я мучительно перекатываюсь на спину.
Я понимаю, что он сделал. Паркс похож на меня. Стрижка. Рост. Строение тела.
Черт.
Мы едем в противоположном от переулка направлении, и сквозь тонированное стекло я вижу отблеск костра.
Кто этот человек?
К сожалению, у меня нет сил думать. Мое тело ослабло. Я теряю все больше крови. Слышу полицейские сирены, проезжающие мимо. Я проваливаюсь во тьму, но, прежде чем окончательно вырубиться, наконец, понимаю, кто именно увозит меня с места преступления.
Его голос.
Его методы.
Да, теперь я узнал его. Не понимаю, почему это заняло у меня столько время.
Никсон Уэст — самый грязный экс-полицейский, с которым я когда-либо имел несчастье встретиться. Он ненавидел моего отца и, когда тот умер, перенес всю свою ненависть на меня.
Я застонал. С этого момента, зная, что я в его власти, я готовлюсь к смерти. С этим ублюдком у меня нет шансов выжить. Он многие годы хотел уничтожить Кроу и, наконец, получил такой шанс.
Прежде чем я окунаюсь в темное море отчаянья, я четко понимаю: мне конец.
Глава 2
Лондон
Сейчас
Три года спустя
«Blue Ocean Floor» — Justin Timberlake
Я никогда не думала, что доживу до этого дня — дня, когда буря, наконец, утихнет.
Прошло много месяцев. Я просто никогда не задумывалась, насколько насыщена моя жизнь.
Каждый день я надеялась, что Он вернется. Надеялась, что все, что мне сообщили, было ложью и он все еще где-то там. Но три с половиной года ожиданий и надежды давно стали непозволительной роскошью. Настало время начать новую жизнь. Время возродить себя.
Хотя первые восемнадцать месяцев после Его смерти были тяжелыми, я была рада, что снова могу улыбаться. Смеяться. И даже иногда чувствовать себя свободной.
Но потом я вижу Эйдена и чувствую, как эйфория исчезает. Не из-за него, а потому что мой сын, Эйден, вылитый отец. Иногда он поступает как Эйс, а когда чего-то хочет, то становится таким же упрямым. Я люблю его и мне больно от того, что я не могу объяснить, кем был его папа.
Я знаю, что в один прекрасный день, когда сын станет достаточно взрослым, он начнет задумываться, почему его волосы иссиня-черного цвета, а кожа темнее моей. И тогда он спросит, кто его отец.
Я боюсь этого дня. Не хочу, чтобы он наступил.
Как мне объяснить, что его отец был одним из самых жестоких людей, что я знала? Наркодиллер. Торговец оружием. Лжец, обманом заманивший меня в свой мир. Да, в нем были и хорошие черты, но они редко проявлялись. И их было слишком мало, чтобы хвастаться ими. Все, что я могу сказать хорошего об Эйсе — я люблю его и никогда не перестану любить, кем бы он ни был.
Эйс... мой Эйс. Покинувший нас навсегда.
Мои мысли прерываются от прикосновения руки к моей талии. Он прижимает меня к себе, и его четырехдневная щетина трется о мое плечо. Я улыбаюсь и прижимаюсь к нему, наслаждаюсь его объятиями.
Медленно пальцы пробегают по моим бедрам и останавливаются на моей попе. Он осторожно сдавливает ее.
— Великолепное утро, — чувственно шепчет он мне на ухо.
— Да, — шепчу я. Он продолжает ласкать меня, его рука перемещается к внутренней части бедра и замирает прямо перед моей женственностью, я сокращаю это расстояние.
Он тихо смеется, зная, что я не смогу выдержать его дразнящие пытки.
Поворачиваюсь к нему и обнимаю. Он смотрит на меня, и его голубые глаза сверкают в свете солнца, падающего на его лицо через маленькое окошко.
Грег.
Он милый и очень ласковый. Он обращается со мной, словно я стеклянная кукла, убеждая, что никогда не причинит мне вреда. И я ценю это. Он не как Эйс. С ним у меня получается забыть, хотя бы на короткое время. Грег из небольшого городка в Калифорнии. Хороший и правильный парень. Полная противоположность Эйсу Кроу.
— Что-то ты рано, выходной же.
Он целует меня в щеку.
— Да. А знаешь, почему?
— Нет.
— Потому что я хочу приготовить тебе завтрак и отвести тебя с Эйденом в парк. Но сначала, — он гладит мою щеку, — мне нужен мой завтрак. Его взгляд опускается на мои трусики изумрудного цвета, и мои глаза расширяются, когда буквально в следующий миг он устраивается у моих ног.
— Грег… — тяжело выдыхаю я.
— Ш-ш-ш… Это нормально. — Он разводит мои сжатые колени и целует внутреннюю часть бедер, вызывая во мне желание.
Жажда.
Когда я больше не могу терпеть, он приникает языком к моему клитору. С губ слетает стон, и его рука начинает играть с моими сосками. Они твердеют. Я смотрю на Грега, а он на меня. Я близка к оргазму, к которому он уверенно ведет меня. Еще минута и я кончаю со стоном. Грег ухмыляется, целует меня там своими чувственными губами и тянется к моим губам. А я улыбаюсь, благодаря за подаренное мне наслаждение. Но как только Грег отпускает меня и устраивается на кровати, скрипит дверь и входит Эйден.
— Мам? — зовет он.
Я сажусь, а Грэг быстро прикрывает стояк. Смех готов сорваться с моих губ, и я стараюсь не слишком заметно поправить трусики под простыней. Наконец встаю с кровати и беру Эйдена на руки.
— Привет, — нежно говорю.
— Привет. — Он крепко обнимает меня.
— Доброе утро, малыш, — говорит Грег. Он идет к нам, немного нагибаясь, чтобы быть на одном уровне с Эйденом. — Эй, как насчет твоих любимых?