— Э-эйс?
Я улыбаюсь.
Бьянка встает со своего места и со слезами на глазах бежит ко мне. Я раскрываю объятия, и кузина буквально влетает в них, заставив меня пошатнуться, но мы сохраняем вертикальное положение. Я обнимаю ее и целую в макушку.
— Эйс, но как, черт возьми? Я не могу в это поверить! — кричит она. Несколько человек оборачиваются на нас.
— Невероятно, да?
Она отступает и начинает рассматривать меня. Касается моего лица, сжимает щеки, пробегает руками по волосам.
— Эйс … — слезы бегут ручьем. — Эйс... о мой Бог. Я... я не могу в это поверить. Когда…? Как ты выжил...? Я не понимаю. — На этот раз ее голос звучит громче. Она поражена, не знает, как реагировать.
Пожимаю плечами.
— Я думала, ты мертв... Мы все так думали. Мы видели фотографии, одежду. Ювелирные изделия... Все, — вздыхает она. — Копы сказали, это ты. Они проводили вскрытие.
— Все было подстроено, — бормочу я. — Им заплатили.
Морис обходит стол, прерывая следующий поток вопросов Бьянки.
— Я говорил ей. Я знал, что ты жив. Чувствовал это. — Он шагнул ко мне и обнял. — Я знал, что такой человек, как Эйс Кроу, не может просто так исчезнуть.
— Закругляйся, — говорит Бьянка, беря свой клатч. — Мы возвращаемся в отель и ужинаем там. Я не могу в это поверить... Черт! Мы слишком много говорим. О, мой…, — выдыхает она, глядя на меня. — Невероятно. — Она снова обнимает меня. — Знаю, ты ненавидишь обнимашки, но... Боже, я думала, ты умер, Эйс. Думала, что потеряла тебя... Все это время я не знала, что делать. — Она отступает, и большая слеза скатывается по ее щеке. Бьянка вытирает ее, пока та не стала слишком заметной, и хватает меня за руку. — Поехали в гостиницу. Мы не можем оставаться здесь. Слишком много камер, и никогда не знаешь, кто может услышать.
— Лондон. Где она?
Кузина смотрит то на меня, то на Мориса. Тот отводит взгляд, отказываясь участвовать в разговоре.
— Бьянка, — твердо повторяю я.
— Она в Калифорнии, Эйс.
Значит жива.
— Она в порядке?
— С ней все отлично.
— Где в Калифорнии?
— Креол. Эйс, она...
Я прерываю Бьянку. По тому как она на меня смотрит, я понимаю, что сказанное может значительно подпортить мне настроение. А я не могу злиться публично. Мне не нужно привлекать внимание. Я хочу знать больше и как можно скорее, но лучше услышать это от кузины.
Так мне будет легче подготовиться к опустошению.
И разочарованию.
Черт.
Она сжимает мою руку, и несмело улыбается. Даю себя увести, и мы в молчании следуем за Морисом.
***
Отель старинный и простой, полная противоположность моей маленькой неугомонной кузины. Когда мы входим в их номер, Бьянка вздыхает и включает свет.
— Кто разрешил тебе стать знаменитой без меня? — спрашиваю я и следую за ними к диванам.
— Я уверена, что говорила тебе, по крайней мере, тысячу раз, что могу сделать это, — усмехается Бьянка. — И я не знаменитая, а просто известна. Знаешь, жаль, что нельзя сказать иначе. Я хочу, чтобы люди больше обращали внимание на мою работу и дизайн, чем на мою личную жизнь. — Она закатывает глаза, а Морис смеется, встает и направляется к мини-бару.
— Я говорил, что такая жизнь не для нее. Нет конфиденциальности. Но это цена за успех. — Он поднимает стакан, предлагая мне выпить.
— И когда это произошло? — спрашиваю, принимая у Мориса стакан.
— Ну, у меня были планы по создании линии, но занялась я этим приблизительно год тому назад. — В ее голосе гордость.
— Нет, — я смотрю ей в глаза. — Я имею в виду, когда вы сошлись?
— О. — Бьянка прищуривается, ее щеки горят, и она переводит взгляд с меня на Мориса. Тот отпивает виски и пожимает плечами.
— Сразу после того, как мы решили, что ты мертв, — отвечает он.
— Мне позвонили владельцы твоей квартиры. Расспрашивали о тебе. Жаловались, что письма уже вываливаются из твоего почтового ящика и их никто не забирает. Зная тебя, я предположила, что ты не проверял его, потому что слишком занят. Но позвонил Трент и рассказал, что случилось, и я пошла к тебе. Я хотела увидеть все сама, — она с трудом сглотнула, словно ей больно говорить об этом.
Прости, что я причинил тебе боль.
— Т-твоя квартира была пуста... в гостиной все вверх тормашками. Там что-то искали. Не знаю что. — Она взглянула на Мориса. — Я пошла искать тебя, но ничего не было. Только очертания мертвых тел, гильзы и кровь.
— И когда ты это увидела, то отправилась к единственному человеку, который защитил бы тебя.
Морис опускает глаза под моим взглядом.
— Она нуждалась во мне. Ты для меня как семья. Ты ведь знаешь, она была не единственной, кто почувствовал утрату.
— Спасибо.
— В любом случае, — продолжает Бьянка, — это лишь начало.
Я тяжело сглатываю, зная, к чему ведет этот разговор. Я слабею, когда речь заходит о ней. Но я не буду опускать голову от стыда. Та перестрелка была сугубо моей ошибкой, и я должен заплатить по счетам.
— Мне пришлось сказать Лондон, — пробормотала она. — Трент рассказал, что той же ночью, когда ты якобы умер, отправил ее в Грецию. Я забирала твою почту каждый день, пока не истек срок твой аренды. Прошло около двух месяцев после твоей смерти, когда начали приходить письма от нее. Она писала, где остановилась, как скучает по тебе, как будет ждать тебя, пока... — голос Бьянки срывается.
— Пока что? — Я сжимаю холодный хрусталь в руке.
— Э-э... в одном из писем она написала о том, что плохо себя чувствует, что стала меньше есть и ее постоянно тошнит. Она предположила, что так сказался переезд на новое место, а также тоска по тебе. Ты был единственным, кого она любила. А мне не хватало сил, чтобы сказать правду Лондон. Я собиралась подождать и надеялась, что она отпустит тебя и будет жить дальше, но она этого не сделала, и я не могла оставить это так. А через две недели пришло письмо, в котором написала, что беременна.
— Беременна? — выдыхаю я. Не знаю, почему я так удивлен. Я ведь уже знал со слов Бьянки, что он похож на меня, что она носила моего ребенка, но сейчас это сражает меня. Она не шутила. Лондон пережила все это сама. Она была одна, сама заботилась о ребенке, в то время как я должен был быть там. — Эйден? — шепчу я. — Так его зовут?
— Да! — Громко шепчет Бьянка. — Да, Эйден.
— Он знает обо мне?
Улыбка Бьянки затухает, и она отводит взгляд. Я понимаю. Она понимает, что я увидел ответ в ее глазах, и продолжает:
— Дело не в том, что он никогда не узнает о тебе. Лондон просто ждет подходящего момента. Она и Грег не хотят его путать.
— Грег? — Я стиснул кулаки. — Я уже второй раз слышу это имя. Кто он, черт возьми?
Она сжимает губы.
— Кто. Он. Такой. Бьянка? — Я пытаюсь говорить спокойно, но это невозможно. Я знаю ответ на свой вопрос и не готов мучить себя ожиданием. Произнесенное вслух уничтожит меня. Зная, что другой мужчина заботится о моей женщине... моей Красной.
Я разбиваю стакан и встаю со сжатыми кулаками.
— Креол, говоришь?
Бьянка тоже встает, и смотрит мне в глаза.
— Эйс, она счастлива с Грегом. Ты не можешь после трех лет отсутствия просто войти в ее жизнь. А чего ты хотел? Чтобы она всю жизнь тосковала о тебе? Мы видели доказательства! У нее не было выбора, она должна была жить дальше!
Я со злостью отворачиваюсь.
Бьянка дергает меня за руку, и после трех лет выживания моя автоматическая реакция — рычание. Краем глаза вижу, что Морис стоит с оружием в руке. Удивленно смотрю на него. Он качает головой, молча говоря мне, чтобы я оставался спокойным.
— Эйс, — шепчет Бьянка, — я знаю, ты хочешь, чтобы она вернулась. Знаю, что ты скучаешь по ней, и знаю, что ты хочешь увидеть ее... но остановись. Пойми, что у нее ребенок, который должен быть счастлив. Ребенок, который является твоей копией, и она живет, видя его лицо, твое лицо, всю свою жизнь. Она не могла вырастить его сама. Я помогала ей первые два года, пока она нуждалась в поддержке, и теперь она стала сильнее. Ей лучше, — она улыбается. — Она была настолько подавлена, что в какой-то момент, я забрала Эйдена на две недели, чтобы она смогла взяла себя в руки.