Старейшина посмотрел на меня удивленно. Столь же удивленно взглянул бы на меня любой другой человек, если бы я начал спрашивать у него свое собственное имя.
— Так ведь, — растерянно отвечал мужчина, — некому. У нас одни женщины кругом. Из мужчин Вы, я, семейство Хоранов и еще парочка человек. Таким составом за короткие сроки плотину не построить, а если еще учитывать на что способны старики вроде меня…
Я был ошарашен. Деревня не казалась мне маленькой, но все же недостаток жителей в ней был, и странным в этом казалось именно то, что не хватало мужчин. Я был уверен, что выражение моего лица не выдало удивления.
Прикрыв глаза, я несколько раз понимающе кивнул, а старейшина, пройдя мимо меня, полушепотом добавил:
— Но вы все-таки подумайте над моим советом. Не зря молодые бегут из этого места. Не стоит таким людям, как вы, здесь оставаться.
Эти слова настолько удивили, что я даже не успел задать интересующие меня вопросы. Развернувшись следом за старейшиной, я увидел лишь его фигуру, быстро скрывшуюся за углом. Так я и остался в полном одиночестве, с еще большим количеством вопросов.
— Достопочтенный Айн! — прозвучал женский голос неподалеку.
Сразу признав его, я развернулся. Девушка, мчавшаяся ко мне с корзинкой в руках, выглядела запыхавшейся и довольной. Подобные перемены в настроении и желание снова разговаривать со мной даже поражали, ведь еще недавно мы с Нао успели накричать друг на друга.
Затормозив рядом со мной, девушка глубоко вздохнула и резко выпрямилась. Она протянула мне другую, небольшую корзинку с булочками и уверенно заявила:
— Не хочу ссориться, хочу мириться.
Я смотрел в ее глаза спокойно. Ее упорство даже поражало. С такими людьми ссориться было неприятно, ведь потом они все равно возвращались к тебе с требованием восстановить отношения.
Тяжело вздохнув, я все же улыбнулся. При виде моей реакции Нао, конечно, удивилась, но говорить ничего не стала. Опустив корзину, она достала из нее одну булочку и протянула мне. Я уже понимал, что это действия в наших отношениях было своеобразным символом примирения, поэтому не стал отказываться. И все-таки мучала меня совесть за то, что я вспылил. В обычной ситуации я бы так не поступил, но все эти смерти и головоломки занимали все мое сознание.
Поднеся булочку к губам, я быстро откусил ее и начал разжевывать. Как всегда, приятная мягкая текстура легко скользнула по горлу и опустилась в желудок. Мне даже казалось странным то, насколько вкусной была эта выпечка для простой деревушки.
— Кстати, — заговорил я, откусывая булочку еще раз и сразу проглатывая, — я все хотел спросить. Где бабуля По готовит свои булочки? — Снова откусив часть выпечки, я быстро начал жевать ее, пытаясь чуть лучше распробовать вкус ингредиентов, но постепенно голова начала кружиться. — В ее доме я…
Ноги подкосились. Сначала просто отшагнув, а следом и полностью рухнув на землю, я замер, словно вкопанный. Перед глазами начало мерцать, словно свет быстро загорался и сразу погасал. При этом девушка, стоявшая напротив, с широкой доброжелательной улыбкой продолжала смотреть на меня.
— Ты не мой Айн, — заговорила Нао, медленно присаживаясь на корточки. — Мой Айн никогда бы не повысил на меня голос.
Невольно я схватился за сердце. В груди начало колоть, а конечности, казалось, постепенно стали неметь. Уже не имея сил даже просто на то, чтобы сидеть, я свалился на спину и окончательно замер.
Нао, приблизившись ко мне, намеренно склонилась к моему лицу и нависла прямо надо мной. Ее счастливый взгляд и хищная, даже какая-то пугающая улыбка, стали последним, что я увидел.
— Но это ничего, — ласково продолжала она, — потому что я всегда могу тебя переделать. Ты только подожди.
4. Двойная смерть
Пробуждение ото сна было крайне неприятным. Голова ныла от невыносимой боли, и чем дольше это тянулось, тем сложнее было это выносить. Я не мог открыть глаза, как бы не пытался: что-то плотно обвязывало их, не позволяя даже пошевелиться.
В какой-то момент до моего сознания донесся скрип. Услышав его, я сразу вздрогнул и наконец-то осознал, что не мог нормально двигаться: ноги и руки были будто привязаны к чему-то. Лишь моя голова могла поворачиваться из стороны в сторону.
Тем временем, шаги звучали все отчетливее. Понимая, что в этом месте кроме меня еще кто-то был, я приоткрыл рот и попытался что-то сказать, но тут же понял, что нечто не позволяло мне сделать это. Скомканная ткань была глубоко просунута мне в рот, практически в самое горло.