Одно я понимал точно: за те деньги, что зарабатывал один обычный стражник, оплатить такие пиршества не получилось бы. Как минимум трое из пяти детей были уже достаточно взрослыми, чтобы работать на плантациях — значит, какие-то овощи они могли приносить как награду за свой труд, но в остальном… Налог на жизнь за каждую проживающую в этом городе душу оплачивал точно только родитель этого семейства, и раз на обычную зарплату он сделать этого не мог, мне оставалось только догадываться откуда именно он доставал каждый месяц деньги.
«Итак, проблема номер один: мне надо понять, как прокормить семью. Только чует мое сердце, что этот отец пяти прекрасный детей зарабатывал незаконно».
Внезапно из глубоких раздумий меня вывел громкий детский голос:
— Отец, вам разве не пора спешить?
Приподняв взгляд, я посмотрел на всех детей, сидевших предо мной, и понял, что они как-то удивленно поглядывали на меня. Будто бы сегодня я был немного не такой, как обычно.
— И то верно, — с улыбкой сказал я.
Поднявшись на ноги, я протянул руку к Оливии, сидевшей ко мне ближе всего, и потрепал ее по волосам. Девочка громко рассмеялась, и все остальные дети, казалось, только сейчас выдохнули с облегчением. Все продолжили спокойно завтракать, а я двинулся в сторону единственного выхода из этого жилища.
«Если я что-то и понял благодаря этому совместному завтраку, так это то, что отец этой семьи действительно любил своих детей. Иначе не стал бы он так трепетно заботиться о них и обеспечивать их, а они не стали бы настолько уважать его».
Подойдя к двери, я схватился за ее ручку и только сейчас обернулся полубоком к детям. Не скрывая улыбки, я громко сказал:
— Присматривайте за другом, хорошо?
— Хорошо! — хором ответили они, и я сразу же ушел.
«Хелиос был бы мной доволен. С каждым разом я все более и более умело притворяюсь».
Когда я вышел из дома, первым, что мне бросилось в глаза, оказалась узкая дорога, пролегавшая через соседние двух и трехэтажные дома. Своей мрачностью и шаткостью построек это место чем-то напоминало заброшенные городские районы, но все же по открытым окнам, из которых звучали посторонние звонкие голоса, я понимал, что в этом месте кипела жизнь.
— Пятеро детей? — прозвучал недоверчивый голос Сириуса.
Дракон, все еще сидевший на моей шее, оставался невидимым. Однако его чешуйчатый хвост я четко ощущал на своей коже. Мне уже было даже тяжело носить его на себе.
— И не говори.
— У тебя в прошлой жизни ни одного ребенка не было, — продолжал бормотать Сириус. — Так и прожил до старости в одиночестве.
— Мне хватало учеников. Быть магом-учителем не легко, знаешь ли.
— Но это не одно и то же.
Пока я шел, город открывался мне с новой стороны. Как оказалось, наш дом находился на возвышенности. Стоило пройти несколько рядов из однотипных деревянных построек, как тебе открывался вид на обширную местность подземного мира. Множество лестниц, канатные дороги, деревянные мосты — все это соединяло многоуровневый город между собой, образуя единое полотно, чем-то похожее на лабиринт. И это была только главная часть поселения. Плантация, охотничьи и скотоводческие угодья скрывались за стенами города, глубоко в пещерах подземелья.
Пусть это место и находилось под землей, кое-какое освещение здесь все-таки было. Использовать огонь для этих нужд запрещалось — начнись пожар, и весь город сгорел бы заживо. Для света на улицах и внутри домов использовались ядра монстров — особые субстанции, источавшие свет. Их вставляли в лампы, фонари на улицах, светильники на столах. И пусть их сияние было недостаточным для человека, привыкшего к солнцу, подземным жителям и такого минимального света хватало.
Время от времени мне на пути встречались люди. На первый взгляд все они казались разными. Кто-то крупнее, кто-то мельче, кто-то выше, кто-то ниже. Черты лица, телосложение, повадки — все было разным, как и у обычных людей, живших когда-то на поверхности. Возможно, даже поставь сейчас человека с поверхности и человека из-под земли, найти какие-то резкие отличия было бы сложно. Но за несколько сотен лет жизни под землей кое-какие изменения все же произошли.
Люди лучше приспособились к темноте. Глаза любого, кто жил здесь, с легкостью ориентировались в темном пространстве, но маловероятно эти же люди теперь могли спокойно жить на поверхности. Изменилась и кожа — она стала бледнее и в какой-то степени слабее для солнечных лучей. А из-за постоянной подземной прохлады, в условиях которой приходилось жить, средняя температура тела стала намного выше.