По этому поводу — благородного сословия и соответствующего к нему отношения — у кансильера судебной инквизиции был один пунктик. Происходящий, вероятно, от того факта, что сам инквизитор, пусть и самым краем, к оному сословию принадлежал. И как всякий неофит, а кавалер Джованни Торре появился на свет чуть меньше года назад, сменив на этом посту командира рейтарского эскадрона, он с пылом, отсутствующим зачастую даже у танского[14] дворянства, оберегал границы сословных норм.
В другое время Ипий, возможно, и не стал бы лезть в бутылку и устраивать дебаты со своим начальством. Но теперь, когда с каждым днем город все глубже погружался в панику, когда на стражу и инквизиторов (которых в своих головах горожане не отделяли от первых) смотрели то с ненавистью, то с надеждой, он решил отбросить в сторону привычную модель поведения. Возражать, меж тем, начал мягко.
— Со всем уважением, супремо, — в городе орудует убийца. На его счету уже пять трупов. Горожане в панике, супремо. Они смотрят на нас волками, потому что мы не можем защитить их от Волка! Истинного виновника страшных преступлений они не могут покарать сами, но скоро для них виноватыми станем мы, так как не можем найти убийцу! Или, что гораздо хуже, супремо, они сами начнут назначать виноватых, без особого разбора и следствия! И будут прямо на улицах забивать их камнями и палками! Потому что им страшно, а люди, испытывающие страх, становятся самыми опасными зверьми, что есть в мире! И в этих обстоятельствах, супремо, мне совершеннейшим образом насрать — кого я буду допрашивать, чтобы найти этого выродка, который потрошит женщин! Пусть это будет хоть маркиз Фрейланг, хоть сама грандукесса!
Распалившись в процессе произнесения речи, он лишь в самом ее конце сообразил, что он фактически уже в голос орет на своего начальника. И, запоздало испугавшись собственной смелости, закончил:
— Со всем уважением, супремо Торре.
Старик смотрел на него, казалось, равнодушно. Только в глубине темных глаз понемногу разгорались искорки, грозящие превратится в пожар начальственного гнева. Затем он неожиданно раскашлялся и Ипий только пару секунд спустя понял, что Джованни Торре смеется.
— А у тебя все в порядке с яйцами, сынок! — закончив кашлять проскрипел кансильер. — Я уж думал, палаш мне в глотку, что ты так и будешь сносить все, что я на тебя вываливаю! А это бы меня разочаровало.
— Супремо? — Ипий несколько смутился от такой неожиданной реакции начальства.
— Заканчивай меня титуловать через каждые три слова, Торуго! Меня уже начинает подташнивать от этого твоего “супремо”, а в моем возрасте это опасно. Тем более тон, которым ты произносишь это слово, говорит не о том, что ты лижешь мне зад, а вовсе даже наоборот! — Торре сделал небольшую паузу, набирая воздуха. — И ты три тысячи раз прав! Если наш Лунный волк хотел срать на разницу в сословиях, вскрывая животы и мещанам, и дворянам, с какой стати нам действовать иначе? Мое разрешение ты получил, документ — это подтверждающий, получишь через час в канцелярии. А теперь, сынок, иди работай. И желательно быстро! Потому как, несмотря на внезапно появившееся к тебе уважение, разозлил ты меня, палаш тебе в глотку, ой как сильно!
Ипий кивнул и, все еще пребывая в замешательстве, направился к двери. В спину ему прилетело прощальное пожелание кавалера Джованни Торре:
— И найди этого выродка, Торуго! Даже если у него род от пророков ведется! И если что-то узнаешь — сразу ко мне!
Остановившись в одном из замковых коридоров, Ипий прислонился спиной к стене, обдумывая свои следующие действия. Не то, что бы эти действия там толпились, как просители в приемной окружного судьи…
Нужно найти стражников, которые ходили в ночные смены, опросить их. Сделать это будет непросто, учитывая “теплые” чувства, испытываемые их начальником — бароном да Бронзино к инквизиции. Хотя, если тот ничего не узнает, то не будет и переживать, верно?
Затем вернуться в приемную и забрать разрешение, подписанное Торре. Ипий не обманывал себя в этом вопросе. Сама по себе бумага мало что давала, но лучшее иметь ее, чем не иметь.
Ну а потом спуститься в замковое подземелье и узнать, что там удалось узнать Роберто на вскрытии. В последнее, а именно в успешность этого мероприятия, верилось с трудом, но Единый, как известно, тот еще шутник.
Разговор с супремо оставил после себя странное чувство. Вроде тот его и похвалил, но Ипия при этом не покидало ощущение, что кавалер Торре был даже доволен проявленной инициативой своего подчиненного. С чего бы?
“А с того, идиот, что на нашего старика давят благородные!” — хмыкнул инквизитор. — “С того, что на зверства Лунного волка они не обращали внимания, пока тот не распотрошил аристократку! А ты, старый дурак, фактически предложил себя ответственным за расследование! И, в случае неудачи, дедушка Торре, расплатится с дворянами твоей головой!”