Тело Дорины да Николь было первой жертвой Лунного Волка, удостоенной посмертного изучения. У нее никаких признаков беременности не обнаружили, но ведь могли просто не найти! Вчерашний прозектор (всего их было трое, приглашаемых на работу по очереди) был новеньким, на замену изгнанному за пьянки предшественнику. Мог и пропустить. А Леллио — месяца четыре трудится, поопытнее, да и веры ему больше. Может и правда, беременная? Это был бы не просто след — мотив!
Прозектор поковырял что-то в глубине раны кривым своим ножом и ответил сразу обоим.
— Не. Но раньше рожала, скорее всего. Были бы потроха, точнее бы мог сказать, но тут… Однако по тазовым костям, которые претерпели существенные…
— Лелио, работай молча! — одернул его Роберто, которому явно стало тошно. Студиозус лишь пожал плечами.
— Как скажете!
Полностью молча у медикуса не получалось. Он что-то бурчал, хмыкал, насвистывал и напевал, словно тяготился тишины ледника. А может и правда — тяготился? И вот так, за шумом непрестанным, страх свой прятал?
— О! Смотрите-ка, синьор инквизитор! Коготь!
Щипцы поплыли к лицу Роберто. Тот инстинктивно отстранился от зажатого меж двумя железными прутьями кусок красного льда.
— А, да! Так не видно совсем! Сейчас. — по-своему понял реакцию медикус.
Он прижал находку к поверхности стола и аккуратно обстучал его плоскостью ножа. Тогда напарники и увидели темно-коричневый коготь размером с указательный палец взрослого мужчины.
— Чей? — спросил Роберто у прозектора. Ипий мысленно поблагодарил своего напарника за то, что не ему пришлось задавать этот вопрос. Стыдно, но в зверях он, горожанин до мозга костей, совершенно не разбирался. — Волчий?
— Это же какого размера волк должен быть, синьор инквизитор! — хохотнул Леллио. — Да и я по людям больше! Но для волчьего — крупноват все же. Медвежий, может?
— Медвежий?
“Дело Лунного волка переименовано в дело Лунного Медведя! Новая версия судебной инквизиции!” — язвительно подумал Ипий. — “Единый защити, неужто и правда зверь! Как такое возможно!?”
— Ну, не поручусь, но похоже.
— Еще что?
— Да ничего! Чисто все, выскребли, как для бальзамирования! Я в Карфенаке такое видел пару лет назад — трупы, чтоб хранились дольше, от внутренних органов освобождают, маслами и смолами потом…
— Хватит! Я понял. — представившего процесс бальзамирования Роберто слегка замутило. Ипий усмехнулся снисходительно: вот уж когда развитое воображение — не помощь, а проклятье!
— Похоже, конечно, но не то. — студент словно не слышал и продолжал рассуждать. — Там и грудину рассекают, легкие и сердце тоже достают, а тут они на месте.
— Я уже понял! По женщине — можешь сказать, чем вырезали?
— Я бы сказал — вырывали, синьор инквизитор. Рукам. Ну или лапами. Вон на внутренних стенках следы остались. Я по борозде пошел как раз на коготь и наткнулся! — прозектор на секунду замолчал, затем сопоставил одно с другим и испуганно выдохнул: — Так, выходит, правда все, что люди на улицах говорят?
— Ты про что, Леллио? — Роберто, при всей своей не грозной внешности, сумел как-то так посмотреть на студиозуса, что тот смутился.
— Ну… что Лунный волк…
— Ты же образованный человек, Леллио Тертсо! — с таким искренним возмущением проговорил Карелла, что медикус натурально покраснел. — Я понимаю — темный люд всякую чушь несет, но ты ведь учишься медицине!
— Так ведь… следы…
— А тебе не пришло в голову, что у убийцы есть ручной зверь, который эти следы и оставил?
Ипий удивленно взглянул на напарника. Ручной зверь? Он это серьезно? Но ведь это вполне возможно…
— И правда! — студиозус сразу же просветлел лицом, а разум его встал на твердую почву рационального мышления. — Но зверина — огромная!
— Циркачи и бродячие артисты, бывает, медведей дрессируют… — подал голос Ипий, которого слова напарника натолкнули на одну мысль.
Теперь уже удивление появилось на лицах Роберто и Леллио. Причем у инквизитора оно почти сразу же сменилось пониманием.
— И фургоны у них крытые! — моментально подхватил он мысль старшего товарища.
— А фургон тут при чем? — опешил прозектор, потеряв смысл разговора.
Инквизиторы в унисон шикнули на него и начали быстро перебрасываться бессмысленными для него фразами:
— Циркачей только на въезде и выезде в город проверяют…
— И по городу они катаются совершенно свободно…
— В тех фургонах можно кого угодно спрятать…
— И ночуют на пустырях…
— Целый лагерь разбивают…
— У стражи узнать, сколько трупп в город въезжало…