И авторы делают вывод: "Можно предположить, что каким-то путем, например с метеоритами, на Землю попали зародыши. Они не нашли у нас подходящих для себя условий, не смогли развиться полностью, достичь высших, может быть, даже разумных форм, каких достигли на своей планете, а лишь распространились беспредельно и проявили некоторые необычные свойства, порой ставящие в тупик земных ученых".
Множество примеров приводят энтомологи, подкрепляя свою мысль об исключительности этого класса живого, убеждая, что насекомые действительно стоят особняком от растений и животных. И авторы идут дальше: "Две жизни у насекомых: одна - которую они вели у себя, на родной им планете, другая, которую они вынуждены вести здесь, на Земле, представляя собой промежуточную стадию, так и не достигшую на чужбине нужного развития". Отсюда очень логичной представляется их догадка: "А что, если создать условия, близкие к господствующим на той, гипотетической планете, родине этих странных и очень жизнеспособных пришельцев? Попытаться искусственно воспроизвести среду, в которой некоторые виды насекомых развивались бы так же, как в породившей их среде?" И дают ответ: "Тогда появятся новые формы, которые, постепенно усложняясь, (недаром для насекомых - и только для насекомых! - характерен метаморфоз: яйцо-личинка-нимфа-имаго), дойдут до той формы, которая существует в далеком от нас мире. А что, если она главенствует там?" Ваматр и Бичет широко и смело использовали право ученых прибегнуть к фантазии, этому ядру всех открытий: "Что, если эта форма проявит свойства еще более удивительные, чем у известных нам насекомых, такие, о которых мы не имеем никакого представления? Существа эти, развившись в подходящих условиях, будут обладать более тонкими и эффективными способами воздействовать друг на друга" - и тут же ставили вопрос: "А может быть, и на другие виды животных?" Это уже настораживало.
Предположений в статье высказывалось много, но одно, самое фантастическое, произвело на Крэла особенное впечатление.
Способность насекомых общаться между собой, преодолевая огромные расстояния, общеизвестна. Что, если новые существа проявят эту способность в неизмеримо большей степени? Что, если их чувствительность окажется настолько большой, что они способны будут получать биосигналы из своего мира? Не откроет ли это для ученых возможность снестись с далеким, не известным Земле миром?..
Человеку свойственно увлечение необыденным. Пытливый по природе своей, он еще в далекую пору первых попыток осмыслить окружающий его мир стремился разгадать тайны, но не отчаивался, нужно сказать. Живя в мире тайн, любил таинственное, а то и приумножал его, творя причудливые легенды, сказки, фантазируя вдохновенно, подчас неповторимо. С развитием рационалистического мышления мир тайн и непознанного сжимался, и, наконец, теперь, в наш век, мы думаем, что уже вошли в него, познали, освоили и держим Вселенную на ладони. Так ли это? Пожалуй, нет. Мир еще полон загадок, и нередко то, что представляется уже объясненным, на поверку оказывается таинственным. При умении взглянуть на явления по-новому, зачастую становятся непонятным окружающее нас, давно привычное.
Стремление соприкоснуться с непознанным и заставило Крэла не ограничиться статьей Ваматра и Бичета, а обратиться к трудам других энтомологов. Вскоре он с огромным удовлетворением выискивал в них различные подтверждения идей, высказанных в статье. Крэл теперь совсем по-иному перечитал все, начиная от Реомюра, Линнея и Дарвина до Карпентера и Шовена. Некоторые места в их работах поразили Крэла: их наблюдения порой самым лучшим образом подкрепляли оригинальную гипотезу.
Крэл прочел, например: "Особенно сильно поражает нас в истории насекомых их громадный геологический возраст. В мезозойскую эру, когда млекопитающие, владычествующие ныне на суше, еще были мелки и только начинали борьбу за свое существование, а гигантские пресмыкающиеся, затем и вовсе вымершие, господствовали над миром, - насекомые тех самых высших отрядов, которые живут и в наши дни, уже летали в воздухе... Мы знаем, что в Девонском и даже Силурийском периодах уже жили крылатые насекомые (350 миллионов лет назад!)... Мы считаем горы символом вечности и говорим о несокрушимости скал, между тем даже самые новейшие отряды насекомых древнее, чем, предположим, меловые обрывы Южной Англии. Крылатые насекомые порхали уже по берегам озер, на дне которых накапливались, обломок за обломком, гальки и песчаники палеозойских отложений... Гуляя по холмам, мы спугиваем пчел с цветков и стрекоз с былинок. Жизнь каждого из этих насекомых коротка, но они лишь последние звенья длинной цепи жизней, уходящей в глубь времен, когда не существовало тех холмов, на которых живут современные насекомые".
В таком же духе, если не более определенно, ставя под сомнение наличие связи насекомых со всем остальным миром живущего на Земле, пишет другой автор: "Термиты - вот насекомые, пренеприятные для сторонников чрезмерного упрощения теории эволюции... Термиты существуют с давних времен во всей сложности своих инстинктов. Эпоха, в которую эти насекомые появились, точно не определена... Им по меньшей мере 300 миллионов лет. Появлению термитов должна была предшествовать длительная эволюция в невообразимо далекие от нас времена... Никаких следов ее нет". "И не может быть, добавляют Ваматр и Бичет, - так как они эволюционировали, от простой клетки дошли до высокоразвитого организма, не в нашей солнечной системе, во всяком случае, не на нашей планете".
Крэл обращался к самым различным источникам и везде находил что-нибудь интересное для подтверждения гипотезы Ваматра и Бичета. "Происхождение насекомых и их филогенетические отношения с другими группами беспозвоночных выяснены далеко не полно... Имеется ряд сходств у насекомых с губоногими многоножками, но более глубокого отношения насекомых хотя бы к кольчатым червям установить не удается. Другие гипотезы, связывающие насекомых с трилобитами или ракообразными, сталкиваются с еще большими трудностями и в настоящее время практически отброшены". Такой вывод укреплял веру в идею Ваматра и Бичета. Оставалось... Оставалось сделать то, что в науке признается решающим: подтвердить гипотезу опытом. Что удалось энтомологам? Сумели они хотя бы в какой-то мере подкрепить свои догадки? В статье об этом ничего не говорилось.
Крэл с нетерпением ждал, когда представится возможность расспросить обо всем у Альберта Нолана, надеясь на встречу в Асперте.
В субботу Нолан в Асперт не приехал.
Лето подходило к концу. Вечера в горах становились прохладными". "Может быть, это помешало ему?" - утешал себя Крэл, все еще надеясь на появление Нолана.
Воскресное утро выдалось теплым, прозрачным, однако Нолан не приехал и в воскресенье. Крэл отправился на прогулку один. Шел он излюбленным маршрутом, по которому они не раз ходили вместе, и частенько оглядывался: а вдруг появится на зеленом склоне статная фигура в безукоризненном, модном костюме.
Крэл любил уединенные прогулки, но в этот день бродить одному не хотелось. Начинало припекать солнце. Против обыкновения дышалось трудно, и стало раздражать все: одиночество, неровности тропинки, прилипающие к ногам, промокшие в росяной траве штанины, назойливость мошкары.
Крэл присел на валун, вероятно, лежащий здесь сотни тысяч лет. Рядом в траве сияли эдельвейсы. Над ними кружили стрекозы. Он изловчился и поймал одну, почти не повредив ей крылышек.
Какие огромные, занимающие большую часть головы глаза. Пожалуй, самые поразительные органы насекомого. У некоторых стрекоз до 20.000 фасеток, у некоторых насекомых по пять глаз! У кого еще из живущих на Земле есть такое?.. Стрекоза извивалась в пальцах, вибрировала своими слюдяными, филигранно выделанными крылышками, а глаза ее, казалось, устремлены были на него. Жутковатые, уж очень чужие. Что и как она видит?.. А может быть, правы Ваматр и Бичет, может быть, ее далекие-далекие предки воспринимали этими удивительными приборами совсем иной мир?