Крэл обернулся к Нолану. У озера было темно. Сюда едва доходил свет от пансионата, и не понять было, что выражало лицо Нолана. Прерывать его не хотелось, но Крэл все же не выдержал и спросил:
- Ваматр стал играть лучше?
- Нет, играл он все так же... Пойдемте, Крэл. Холодно. При вашей лейкемии вам нельзя простуживаться. Ну вот, - Нолан посмотрел на озеро, на ярко освещенные окна пансионата и затем на часы. - Я лишил вас возможности пообедать вовремя.
- Не беда - мы закажем ужин.
- Пожалуй, я обойдусь кофе.
Разговор они продолжили за столом. Нолан не ограничился одним кофе, заказал и ужин, но ел без аппетита, просто зная, что поесть надо. Крэл с неослабевающим интересом слушал Нолана.
- Прошел год. Сумбурный, напряженный. Год исканий... А Эльда... Она отдалялась от меня, я терял ее и понимал, что ничего поделать не могу. Я пытался увезти ее куда-нибудь, уговаривал переменить место работы, место жительства. Все было тщетно. Я не в силах был проникнуть в то затаенное и страшное, что росло в ней. Это было совершенно недоступно. Никому. Даже мне. А может быть, именно мне. Мы оба понимали, как сложно, неразрешимо все это, и спасались, уходя в работу. Влекущую, приносящую столько страданий. Поиск был непрерывным, самозабвенным. Взлеты и провалы, надежды и сомнения. Мир с его хорошим и отвратительным перестал существовать для нас. Наполняло нас только одно - поиск. Ложась спать, каждый из нас с беспокойством думал: должно пройти восемь, десять часов, пока снова очутишься в лаборатории.
- А там? - почти шепотом подтолкнул Крэл внезапно умолкшего Нолана.
- В лаборатории мы занимались только одним: стремились разорвать кольцо, казалось, навечно скрепленное самой Природой. Протоксенусы Ваматра уже не удовлетворяли нас. Не успокаивался, разумеется, и он сам. Протоксенусы - это чудо, о котором мы еще боялись оповестить мир, но нам уже хотелось большего. К этому времени вера в неземное происхождение насекомых окрепла и стала непоколебимой уверенностью. Убеждены мы были в том, что можно - стоит только исхитриться - можно вывести существа, если не такие точно, как зародившиеся миллионы лет назад в далеких мирах, то близкие к ним. Очень близкие. Метаморфоз насекомых. Для насекомых очень характерно это таинственное и ставшее привычным для нас явление. Яйцо личинка - нимфа - имаго. Как непохожи они друг на друга! В некоторых видах они, эти звенья одной, замкнутой цепи таковы, что непосвященному и не узнать в них фактически одно и то же насекомое. Взрослая фаза - имаго приспособлена к размножению, расселению и откладывает яйца. А затем снова: личинка - нимфа - имаго, и круг замыкается.
- И вы решили разомкнуть его, чтобы получить совершенно новое существо?
- Да, такое, которое не смогло развиться на Земле. В непривычных для них, земных условиях насекомые вращаются в малом, тесном круге, не в состоянии вырваться из него, не могут достигнуть тех форм, которые процветают в оптимальных для них условиях, там, где они развились эволюционно. Весь вопрос был в том, хранит ли генная память насекомых заложенное миллионнолетней эволюцией, или все уже забыто на чужбине. Если хранит, то мы разбудим ее, заставим снова заработать хорошо упрятанный код развития.
- И заставили?
- Конечно.
- Для этого нужно было?..
- Нужно было сделать то, что сделали вы, Крэл.
- Значит, и тогда, создав биополе, способствующее метаморфозу, вы подобрали код излучений?
- В то время еще не было такой совершенной аппаратуры, какой располагаете вы. Мне пришлось искать несколько иным путем, но пришли мы с вами к одному. Тогда это привело к катастрофе, а теперь... Впрочем, я не знаю, что будет теперь...
- Но почему, почему это случилось?
- Видимо, потому, что человеку свойственно быть пакостным. Вам неприятно такое заявление?
- Непривычно слышать его от вас.
- Ничего не поделаешь, я слишком хорошо знал и знаю Ваматра.
Начал узнавать о нем кое-что и Крэл. Не только о нем, о всех, работавших тогда над проблемой. Из неторопливого, содержащего много подробностей рассказа Нолана Крэл понял, что же произошло двенадцать лет назад, как начался разлад в группе Ваматра, к чему привели споры и разногласия. Поначалу споры возникали главным образом по поводу того, каким путем изыскивать средства для продолжения работ. Еще не пришли дни, принесшие лаборатории Арнольдса славу и деньги. Арнольдс делал все от него зависящее, чтобы поддержать группу Бичета и Ваматра, но все же настал момент, когда для всех стало ясно: продолжать работу (если отказывать себе во всем, даже самом необходимом) удастся месяц, два, ну три. А потом?
В эти дни Ваматр познакомился с Хуком.
Однажды он пришел в лабораторию поздно, уже к концу рабочего дня:
- Дело идет на лад, друзья. Хук пригласил меня позавтракать в "Интеле". Там подают превосходное вино, хранящееся у них в подвалах черт знает с каких времен.
Настроение у Ваматра было отличное. Друзья редко видели его таким возбужденным, веселым. Нолану не очень приятно было охлаждать его вопросом, но он счел это необходимым:
- Чем придется расплачиваться за это знакомство? Я не говорю о завтраках, конечно.
Эльда быстро повернулась к Ваматру. Бичет, обычно неохотно отрывавшийся от дела, тоже внимательно и настороженно смотрел на друзей, уже стоявших в позе петухов, готовых к драке. Ваматр не принял бой. Ответил шуткой, продолжал рассказывать о Хуке, припоминая веселые и не очень скромные истории, в которые время от времени попадал богатый покровитель ученых. Нолан слушал с раздражением и уже собирался более обстоятельно допросить Ваматра о его замыслах, но Ваматр вдруг, прервав болтовню, быстро вышел из лаборатории.
Вернулся он через несколько минут и принес английский журнал многолетней давности. В статье, которую показал Ваматр, был описан результат исследования, некогда предпринятого энтомологами. Привлекая тысячи доброхотных помощников, ученые в течение нескольких лет определили, какие именно бабочки обитают на Британских островах. Когда, наконец, это было досконально установлено, с Цейлона на самолете привезли таких бабочек, которые не водились в Англии. Насекомых, отделив самцов от самок, поместили в специальные вольеры, отнесенные на 800 километров друг от друга.
По сигналу, переданному по телеграфу, из вольера выпустили самцов. Через некоторое, точно зафиксированное время самцы, преодолев огромное расстояние, оказались у вольера с самками.
На островах (не зря опыт был поставлен на островах) не было бабочек этого вида, ниоткуда они не могли появиться и, следовательно, к вольерам самок прилетели именно те самцы, которые были вывезены из Цейлона. Они могли прилететь к своим подругам, только получив их призывные сигналы, распространяющиеся, очевидно, на сотни километров, Сколь же совершенно "радарное" устройство насекомых!
Нолан и Эльда раньше не видели статьи, напечатанной в "Нейчур", прочли ее с интересом, однако не сразу поняли, почему она так взволновала обоих энтомологов. И Ваматр, и Бичет, конечно, читали ее в свое время, но только теперь, когда им удалось вывести протоксенусов, у них возникли идеи. Новые и разные. Бичет увлекся. Он, еще не выслушав Ваматра, уже развивал свои предположения:
- Протоксенусы - это только простейшая форма неведомых нам существ, но и они излучают биосигналы мощнее всех остальных насекомых. Восемьсот километров пролетели цейлонские бабочки? Ерунда. Наши протоксенусы смогут... Друзья, надо немедленно организовать экспедицию. Продумаем все хорошенько и на острова, в Тихий океан! Ставя вольеры с протоксенусами все дальше и дальше друг от друга, мы определим, на каком расстоянии действуют их "радарные" устройства.