Марьванна разочаровано швыркнула носом:
– А ты все же постарайся, разгляди. Не век же тебе в мужской раздевалке отсиживаться. Да и Ивановна только на три месяца тебе свое место уступила… И все же – приглядись. Мне говорили, что там очень интересные мужские представители есть, очень интересные!
– Да? – удивилась Любочка.
Никаких «очень» интересных она не заметила. Но, возможно, она еще не все смены видела…
Ирочка пришла домой очень поздно, когда Любу уже сморил сон. Вставать завтра надо было ужасно рано. Но это было не страшно, девушки работали по два дня, а потом два дня отдыхали, и заботливая Марианна Венедиктовна специально подгадала так, чтобы их рабочий график совпадал. Поэтому сестрам надо было оттрудиться еще один день, чтобы потом заслуженно отдыхать два дня.
На следующий день в раздевалке была другая смена. И Любочке она не слишком понравилась. Мужчины там были все какие-то хмурые, комплиментов даме не отвешивали и совсем не собирались ее за кого-то сватать. Приходилось самой среди сердитых дядек выискивать свою «жемчужину». И все же с «жемчужинами» в этот раз было туговато. Никто так и не сумел привлечь Любочкиного внимания. Правда, один пожилой господин проворчал, что им не нужен надсмотрщик, а коль уж этого соглядатая все равно посадили, так не постирает ли она ему носки, пока он трудится? А еще один безрадостный тип, не поздоровавшись, сразу же накинулся на Любочку из-за грязных полов.
– Я их мыла перед вашим приходом, – попыталась оправдаться молодая работница.
Но скандалист был неумолим:
– Надо мыть не перед приходом, а когда мы переодеваемся! – наставительно поучал тот. – Потому что женщина не должна сидеть сложа руки! Она должна работать, работать и еще раз работать! Никого нет прекраснее работающей женщины! Вон ваше ведро! Вперед, а я буду наблюдать!
Любочка чуть было и впрямь не схватила ведро, но за нее заступился почтенный дядечка:
– Ты, Семеныч, домой придешь и будешь на свою жену любоваться. А здесь девку не тирань. Чисто здесь было. Ивановна и вовсе мыла только раз в день. Вот она придет, ты ее попроси, она тебе как угодно изогнется – стой, да наблюдай! Иди давай на смену, начальник!
Любочка все же проявила рвение к труду, она схватила тряпку и принялась активно стирать пыль с подоконников. А заодно поглядывать – не просмотрела ли она какого-нибудь красавца. Этих мужчин здесь так много, не ровен час и проглядишь свое счастье. И все же счастья не проглядывалось. И смена от этого казалась скучной и долгой.
– Девушка, – вдруг обратился к Любе парень с веснушками. – А вы что – в душевых кабинах не моете?
– Кого? – не поняла Люба.
– Полы! Там надо тоже чистоту наводить.
– Так как же я буду наводить, если там все время кто-то плюхается! – возмутилась Любочка. – Вдруг дверь открою, а там кто-то… голый!
– А вы постучитесь, – назидательно поучал парнишка. – В кабинках должна быть чистота…
Любочка занервничала. Вот ведь незадача – она забыла у Ивановны спросить, как мыть эти самые кабинки. И вчера в душевых и впрямь не мыла. А, оказывается, надо… Дождавшись, пока все мужчины уйдут на смену, Люба взяла ведро с водой, тряпку и отважно направилась к кабинке. Возле первой кабинки она стучала минут пять – никто не отвечал. Она рванула дверцу на себя и тут же дико заверещала – прямо перед ней стоял тот самый парень, в чем его произвели на свет, и бесстыже обтирался полотенцем.
– Мама-а-а!!! – прикрывала глаза половой тряпкой Любочка.
– Да вы заходите-заходите, не стесняйтесь, я сейчас выйду… – спокойно пригласил парень. – Только не надо визжать, будто вас режут. Начинайте мыть. Здесь и познакомимся…
Его спокойный, наглый тон привел Любу в сознание. Она выплеснула воду из ведра в ухмыляющуюся физию и в нее же швырнула тряпку.
– Ты ч-чо?! – быком попер на Любу парень, но та успела с силой захлопнуть дверь душевой.
Дверь ударила парню по бровям, и бедняга аж взвыл:
– Убй-й-й-йю! – кинулся он на обидчицу.
Люба лихо отскочила к столу, схватила стул и пригрозила:
– Только тронь – изувечу. Я в нашей деревне быков с ног валила! А ты не бык.
И все же парень был так разозлен, что даже угроза инвалидности его не остановила – разнес бы. Но тут раздался грозный окрик:
– Эт-то чт-то за номера? – В дверях стоял какой-то невзрачный мужчина преклонного возраста. – Эт-то почему тут голые скачут?!
Вместо того, чтобы стыдливо прикрыться, парень вытянулся стрункой и отрапортовал:
– Отстаиваю свою мужскую честь, Федор Петрович!
– Ты бы ее у станка отстаивал, – грозно хмурил брови вошедший. – А не с голым задом! Не совестно перед девушкой голышом?!
– Да отпустите вы его, пусть оденется, – вдруг подала голос Люба. – Ну срам ведь – прыгает тут лягушонком, весь синий и еще про честь какую-то…
– Ничего-ничего, – строго зыркал глазами мужичок. – Пусть знает в следующий раз, как перед молодыми работницами голым скакать.
Парень боялся шелохнуться и только судорожно прикрывал рукой срамное место. Терпение Любочки лопнуло.
– Да вы что – издеваетесь надо мной?! – взревела она. – Один тут мощами трясет, другой нудит уже полчаса! А ну пошли отсюда оба! Мне полы мыть надо, сейчас смена пойдет, а они тут устроили черт знает что! А ну давайте отсюда! Бегом! А то ведь я тряпкой как наверну!
Уже и парнишка юркнул к своей кабинке, и мужичок, удивленно поморгав, выскочил из раздевалки, а Люба все не могла успокоиться. Она терла пол шваброй и все ворчала себе под нос – так сильно ее оскорбил этот недоделанный кузнечик своим голым видом. И добро бы было что показать!
– Слышь, деваха, – подошел к ней уже одетый парень. – Меня Гришкой зовут, а тебя как?
– Любой меня звать… – буркнула Люба. – И не твое дело, как меня звать!
Гришка как-то подозрительно хихикнул и вдруг спросил, невинно пялясь в окно:
– А знаешь ли ты, госпожа Любовь, кого ты только что тряпкой вытолкала? Это между прочим, начальник нашего цеха был – Федор Петрович Клыков.
– Да иди ты, со своими шутками… – усердно терла плитку Люба. – Носки надень, клоун!
Но Гришка не отставал.
– Я серьезно тебе говорю! Я бы чего перед кем другим на вытяжку стоял! Говорю тебе – Клыков! Начальник!
До Любы теперь дошло.
– И что? – растерянно спросила она. – Он вот такой… серенький? Старенький какой-то…
– Нормальный он, – обиделся за начальство Гришка. – И не серенький никакой. И с возрастом у него порядок…
Люба была поражена. Что и говорить, в душе она еще лелеяла розовую мечту стать супругой какого-нибудь начальника. А оказывается, что этот вот директор цеха… начальник, вовсе и не принц…
– А у вас какого покрасивей начальника не найдется? – с надеждой спросила она у Гришки.
– А тебе зачем покрасивей-то? Тебе ж не замуж за них, – захлопал рыжими ресницами Гришка. – А Федор Петрович у нас мужик неплохой, рабочего никогда не обидит…
Любочка Гришку уже не слушала – и зачем, спрашивается, она весь день тряпкой машет, если здесь и глаз положить не на кого… Эх, лучше б Васька деревенский…
У Ирочки все было гораздо романтичнее. Уже после обеда в их автобус втиснулся Мишка и по-свойски шлепнул девушку по плечу:
– Привет! Ну как, ты продумала меню? – с ходу спросил он.
Ирочка оторопела:
– Ты же говорил, что все сам… мне только барана надо…
– Ну и что, что я говорил, а ты бы могла проявить инициативу! Мне что ли одному это кафе надо! Нельзя так наплевательски относится к «Мишкиной радости»!
Ирочка даже немножко почувствовала себя виноватой. И в самом деле – парень ведь не только для себя старается…
– Ну ладно, – великодушно простил Мишка, – не грузись. Давай мне деньги и работай. А уже в пятницу мы с тобой все обсудим.
– Хорошо, в пятницу обсудим, – кивнула Ирина. – А то у меня сейчас пассажиры… Гражданочка! Ну и куда вы заталкиваете свою сумку?! Вы ж ее на чужие колени заталкиваете! Вам наверное не видно, а я со своего места вижу – не ваши это коленки! Бабушку вон придавили!