Юра было дёрнулся догнать наглеца, но лёгкая хватка тонких пальцев застопорила его.
– Не надо строить из себя рыцаря, он уже ушёл.
Юра выпрямился в полный рост. Одёрнув свою куртку он схватился за ручки кресла за спиной девушки и взял ровный курс сквозь людей. Ей трудно. Он знает.
– Что… Что ты? Куда мы едем? – Таня хваталась за колёса, но была не в силах остановить их. Непривычно. Страшно. Что кто-то катит тебя вперёд по прямой.
– Мы ведь гуляем, так? Какой тогда смысл прогулок, если ты торопишься и вечно смотришь на дорогу, обращая внимание на всяких козлов?
Вот чёрт. В груди девушки заныла паника. Нет ничего ужасней, когда тебе пытаются помочь, Ей ведь сложно, она инвалид. Это было выше любых моральных сил. Когда из тебя делают беспомощного. Слишком часто Таня повторяла, замирая у зеркала: не инвалид, очень даже обычный человек, ей не нужна помощь и все трудности это лишь временно. Девочка с короткой стрижкой и грубоватым взглядом до сих пор и не поняла, что уже два года живёт в три раза замедленном ритме. Закончилось временное и началось постоянное. Её руки привыкли к тому, что из двадцати четырёх часов в сутки пятнадцать нужно крутить колёса. Из всех панических мыслей, бывшая балерина оставила себе именно её. Мысль, истину, что слабой быть запрещено.
– Так, остановись, – Таня схватилась опять за колёса, но резина обожгла ладони.
Юра ловко объезжал ямы по тротуару.
– Я могу сбавить темп.
С креслом как с велосипедом – села и поехала сама.
– Нет, вообще остановись. Я сама.
Парень всё-таки остановился. Никто не заметит её свирепый взгляд. Его насмешливость. Что за манеры? Глупая помощь, нелепое сопротивление. В карих глазах мешалась боль, злоба и те самые маты, на которые упорно нарывался парень. Зелёные глаза, глубоко ввинчены в голову, отвечали только нежным покоем. Юра наклонился низко, обдав свои тёплым дыханием висок девушки.
– Ты замечала, что много всего пропускаешь, когда едешь сама? Контролируешь каждые полметра. Едешь сгорбившись и опустив голову. Смотришь на асфальт и пометки на нём. Ещё изредка на дорожные знаки. А как же жизнь, которая проходит мимо?
Возмущённо Таня часто задышала. Так, это становится слишком. Обнаглевшее хамло перед глазами всё наглеет и наглеет. Она соединила свои красные, обожжённые ладони. Крепко.
– Охренеть. Мы практически не знакомы. Откуда тебе знать как и куда я смотрю?
– Мне хватило вчерашней поездки до кафе. Ты ни разу не подняла голову. И каждый метр горбишься.
Горбишься. А ты же балерина. Ровная спина, выворот колен и правильный изгиб руки – это твоё тело. Остальное – это не ты. Не Таня, не балерина.
Звон одного лишь слова и тонкие плечи девушки нервно дёрнулись назад. Всё, что она так гордо несла всю жизнь, ставят под сомнение. Могла ли она смело ехать по дороге вперёд почти с закрытыми глазами?
Таня крепко стиснула зубы, закинув голову назад.
– Сгорбившись, значит? Тогда смотри!
Подняв гордо голову и по возможности выпрямив спину она как будто вдавила ногу в педаль авто и рванула вперёд. Псевдогонщица с закрытыми глазами лихо катила вперёд, а сердце выпрыгивало. По узкому тротуару мелькали люди, и было нечеловечески страшно наехать им на ноги. Но она ехала, всё удаляясь и удаляясь от парня. Так же убегала от проблем в детстве. Быстро, по узким коридорчикам в порванной пачке. Быстрее по пышным залам училища с разбитыми коленями. С сильной тряской на каталке по больничным коридорам. Таня грузно дышала. Её веки дрожали, когда ориентация в пространстве терялась. Секунда, другая и на непредвиденной кочке колёса сворачивают с маршрута на большой скорости. К проезжающим по дороге авто.
В голове метнулся страх и в пару шагов Юра добежал до девушки, поймав в падении кресло. Всего пару сантиметров и асфальт. Ещё одна травма, трагедия.
Его встретили обиженные карие глаза. Неприятно падать. На виду у людей ловить косяк за косяком и быть лохом в таком обычном деле как передвижение по улице. Самоуверенность, смешанная со страхом.
– Давай не геройствовать. Нет, так нет, – Юра с досадой смотрел, как девушка поправляет ноги на подставке кресла и отряхивает ладони от грязи, – извини, я просто…
– Хватит, – грубо она процедила сквозь зубы, стряхивая с колен несуществующую грязь, – твои частые извинения начинают действовать на нервы.
В висках пульсирует. Не смогла. Сделать обычной вещи. Показать, что может быть живой, простой. Девушкой с прежде ровной осанкой. Героям быть героями не суждено.