"Давай дойдём до Арбата от Тверской. Согласна?"
Глава 4
Сегодня, как и в любой другой день, после полудня всё интересное для бывшей балерины только начиналось. Всё то, что могло бы вызвать волнение открытий. В девятнадцать лет именно этого и хочется. Открывать. Входить не в те двери и изучать то, куда ты попал. Смотреть за грань привычного, собственного мира и хоть раз в сутки подумать – "что там?". Двигаясь не спеша вдоль Никитского бульвара, она, девушка с вопросами без изучения, смотрела по сторонам. Какой-то другой мир. Без особых прогулок. Никто не предлагал ей рассказать "что там?" за стенами неизвестного. И некогда было всё тем же людям ответить уже на прямо заданный вопрос. Что там?
Там жизнь, которой можно никогда не узнать. Между словами Юры "посмотрите направо" и "взгляните налево" Таня смотрела только на дорогу, опустив глаза. Вот здесь несчётное количество раз пролетало авто Лёши. При разной погоде, на разной скорости. Неизменно было одно. Он молчал. Держал по-пижонски руль одной рукой, подняв высоко подбородок, смотрел вперёд. Иногда, при самом хорошем настроении мог мычать любимую песню или отвечать на звонок. Но никогда не отвечал на вопросы Тани, аргументируя это одним – "не отвлекай, пожалуйста, опасно".
И каждый небольшой бульвар Москвы преодолевался в два раза медленней, когда девушка смотрела в окно и всё хотела, очень хотела сказать – "давай пройдёмся вместе до театра". А теперь он, парень Юра. Вышагивает к ней лицом, останавливаясь показать то, что не видит никто. Какие-то архитектурные фишки интересные теперь не только ему.
Они обедали в уютной маленькой кафешке, говорили без остановки. Где он так много узнал о Москве? Иногда те, кто живут здесь всю жизнь, не знают и трёх процентов того, что рассказывал парень, живущий здесь… Сколько? Таня не спрашивала, а Юра и не говорил. Оставят этот момент на десерт. Следующую встречу. Следующую. Встречу. Таня отводила глаза в сторону, когда вспоминала вдруг о том, что продолжает гулять со странным парнем. Смотрит вместе с ним, как тает последний снег, как поздним вечером окна заливает яркое мартовское солнце. Она приезжает на место встречи, говорит своё "бывай" на прощание и не просит ничего взамен.
– Мы просто гуляем. Ничего необычного, – говорила она сама себе в ванной у зеркала утром и ощущала – "ещё один день прожит не зря".
Улицы заканчивались, повторялись. Двое молодых людей можно было застать где-то там, в одинаковом детстве. Прилежно одетую в платьице и с косичками Таню на набережной Невы. Скромного Юру с копной густых волос, в белой рубашке, у стены с ковром за юбилейным бабушкиным столом. Таню папа всегда садил на шею, чтобы она увидела из сотен людей проплывающие махины кораблей. Юра подкладывал как можно больше подушек, чтобы за столом казаться выше и наливал яблочный сок в громадный бокал. Они говорили эти глупости из жизни, сами не зная зачем. Продлить встречи? Убить время? Понравиться друг другу? Странные способы, трудный переход на лёгкость.
Ты знаешь, что этот человек тебе не опасен и всегда можно остановиться, развернуться и уйти, указать без шуток, что ты калека и нужно иметь хоть капельку совести. Но она не в силах что-либо сказать или сделать, если за последнее время это первый человек с помыслами – "привет, давай познакомимся, мне нравится твоя улыбка". Ты не можешь себя держать вечно взаперти сомнений, страхов и, в конце концов, отвечаешь – "да, привет, я не против, давай прогуляемся".
Гулять. Говорить. Обедать. Пересекать одни и те же улицы, где каждая дверь заведения уже выучила двух молодых людей, ведь за час оба сделав круг оказываются у одного и того же кафе. Нет, им туда не нужно, но эта дверь их запомнит и через четверть часа увидит вновь. Там, в витринных окнах Юра рассматривал отражение девичьего лица и после работы, не успевая поужинать, бросался дома к столу, чтобы повторить её нос, глаза и аккуратную линию подбородка. Наспех, почти вслепую. Было в Тане то, что не похоже на девушек, каких ему доводилось встречать. В офисах, в метро и на вокзалах городов. Осторожная красота, как на портретах недавно ушедшей эпохи. Балерина. Из тех документальных фильмов о классическом искусстве, какие он помнил из детства.
Портрет как фотография. Той, что в десяти километрах на юг от курьера спряталась от одинаковой музыки, идущей по пятому кругу из колонок в гостиной.
Сидя на балконе и укутавшись в шерстяное одеяло, Таня смотрела в телефоне краткую историю Москвы и её улиц. От Тверской на Триумфальную. Пешком. Сколько времени пройти? Что она может сказать? Два дня была послушной туристкой на улицах, которые знала наизусть. Нет, оказывается, не знала. Таня не знала ничего. Дурной до безобразия парень говорил тридцать слов в минуту, а она не знала что ответить. Не думала о том, во сколько они встретятся. В четыре? Юра ничего не ответил. И напрасно было предполагать, где он живёт. Что если в доме напротив, где один из фонарей уже неделю не работает? Что если он скажет "мне уже тридцать лет", она растеряется и снова подумает "надо заканчивать эту забавную историю"?