Хоть Лена и звалась музыкантом, с момента, как научилась писать, сказала, что хочет быть Писателем. Но так как в семье это порицалось, а дар не мог не находить выход, у Лены стали писаться стихи.
– Москва – слишком быстрый для меня город, здесь постоянно энергия бьет ключом. Я не вывожу ее темп, – призналась как-то своему московскому другу Лена. Они, кстати, завтра должны были встретиться: он обещал прийти на ее выступление на конкурс послушать и поддержать. А сейчас вдруг стала испытывать бесконечную любовь и благодарность этому чужому городу.
“Словами не передать, что я чувствую”, – и у Лены действительно не хватало слов передать восторг от весенней Москвы. Да, вечером еще было холодно и мерзляк Лена не могла ходить без легкой шапки, но на деревьях уже пробивалась молодая листва, местами даже кто-то цвел. И темп, который Москва держит круглосуточно, перестал наводить ужас и желание остановиться: Лена абстрагировалась от чужого темпа жизни и как будто вернулась к своему, более размеренному, но не менее живому. И чужой город сразу обрел новые краски! А сколько людей ей помогло, когда виолончелистка сомневалась в своей навигации и подходила к кому-нибудь с уточняющим вопросом.
“Вежливо спросишь, тебе вежливо ответят”, – убеждение Лены, которое еще ни разу ее не подвело.
– Здравствуйте! – обратилась она к сотруднику полиции, ставя виолончель на ленту. – Скажите, пожалуйста, мне на Красносельскую в какую сторону садиться?
– На правую. Вы увидите, там будет указатель сверху и на стене, – спокойно ответил сотрудник ппс.
– Благодарю вас! – улыбнулась Лена и пошла хватать свой инструмент, выезжающий с другой стороны просвечивающего аппарата.
Мелочь, а как приятно! Хотя кто-то говорил из знакомых, что в Москве люди злые, но Лена таких не встречала. Все на ее пути были вежливые и отзывчивые, а кто не мог помочь, улыбался и извиняясь сообщал об этом.
Очередной вздох с улыбкой на губах и полилось новое стихотворение:
“Все-таки я бесконечно люблю этот мир. И не важно, какой завтра будет результат”, – улыбалась Елена. Ей повезло приехать сейчас в Москву, потому что год назад она победила на казанском фестивале, где в качестве приза фонд оплачивал поездку на конкурс. Надо было срочно ехать, а Москва, как и Россия, – щедрая душа, в том числе и на музыкальные состязания. Претендовать на победу, конечно, глупо, но и с просто дипломом Лена не готова была уезжать домой.
Пришедшие стихи взбодрили и вселили некоторую надежду на лучшее, но пребывать в этом состоянии долго не удалось.
– Привет, долго ждала? – Роман Георгиевич вышел откуда-то из-за спины.
– Здравствуйте, Роман Георгиевич! – вернулась из своих мыслей девушка. – Ничего страшного, здесь, конечно, сквозняк, но лучше, чем ждать на улице, – улыбнулась.
– Отлично. Идем!
Они поднялись на выход из метро (в итоге Лена прождала пианиста сорок пять минут на скамеечке) и направились в музыкальную школу, где работал новый знакомый пианист.
– Ты извини, автобус долго не шел, а потом еще и в пробку попал… – объяснялся Роман Георгиевич, пока Лена вглядывалась в Москву, на которую уже легла ночная мгла. Особенно, конечно, радовали глаз кусты, полные молодой листвы, потому что до Казани эта роскошь еще не добралась.
– Ничего страшного, я бы все равно вас дождалась.
– Может, на “ты” перейдем? Мне как-то некомфортно, мне всего тридцать пять лет, – сконфуженно замялся мужчина.
– Но вы же педагог, а я студентка. Я не могу переключиться так быстро, – извинилась Лена. Виолончель стучала по ногам, рюкзак в руках. Идти приходилось немного внаклонку вперед.