Я тоже.
Я поспешно сажусь и из запасов вытаскиваю презерватив. Пижамные штаны у меня стянуты на бедра, и я надеваю презерватив на член, прежде чем она успевает сделать свой следующий вдох.
И одним решительным толчком я оказываюсь внутри нее.
— Вот черт. Вот черт. Вот черт, — скандирую я как мантру.
Святая Матерь всего, что живет и дышит, этот опыт что-то вроде некой разновидности религиозного откровения. У меня закатываются глаза, когда последние волны ее оргазма сжимаются вокруг меня. Это самый члено-сжимающий секс, который мне когда-либо доводилось испытывать.
— Чувствовать тебя так потрясающе. Это лучшая ночь в моей жизни. Если это сон, — говорю я ей напряженным голосом, — не буди меня.
Я поддерживаю себя одной рукой рядом с ее плечом, а другой хватаю ее за бедро. Она тянет меня вниз, к себе, и наши уста снова встречаются в столкновении зубов, губ и языков.
С нее хватит разговоров со мной, и меня это устраивает, потому что я даже не в силах что-либо соображать.
Теперь я только чувствую. Ласковую хватку ее влагалища, когда мой член двигается внутрь и наружу. Трение ее мягких грудей о мою грудь. Ее твердые, как алмазы, кончики с каждым выпадом напрягаются все больше. Ее сочные губы пожирают мои, как будто я самое вкусное, что она когда-либо пробовала на вкус.
Все эти ощущения уже начинают надо мной возобладать, и мое намерение не торопиться и трахать ее до тех пор, пока она не станет терять сознание, улетучивается. Мое тело стремится к освобождению, которое я так долго сдерживал.
Потому что я наконец-то внутри Алекс. Я наконец-то похоронен по самые яйца глубоко в ее сладости. Черт, наконец-то я дома. С моей парой.
И это уже чересчур. Я поддаюсь эйфорическому наслаждению, которое удерживалось в узде слишком долго. Оно уже поглощает меня.
— Кончи со мной, — умоляю я.
Не нарушая ритма, я протягиваю руку между нами и нахожу ее клитор. Я тру его, обводя его кругами, до тех пор, пока не начинаю ощущать, как она вокруг меня пульсирует. На этот раз, когда она снова кончает, я поглощаю ее вопль. У меня ушах ревет кровь, поскольку, готов поклясться, что из моего члена, заполняя резину, рвануло все мое семя, порожденное мною с момента моего рождения.
Всей своей массой я обрушиваюсь сверху нее, задыхающийся и полностью вымотанный.
— Дай мне десять минут, — бормочу я в ее пышные груди.
Глава 6
АЛЕКС
Странно находиться в постели с мужчиной и знать, что я только что использовала его для секса. Я лениво провожу ладонями по рукам Гриффина, потому что прикасаться к ним — это само по себе удовольствие. Мое тело устало и пресытилось, однако мой разум продолжает нестись со скоростью миллион миль в минуту. В отличие от Гриффина, я не могу так лежать. Он давит на меня своим крупным телом, и хотя мне это нравится, я утрачу всякую способность дышать, если он с меня не скатится.
Я расталкиваю его.
— Ты слишком тяжелый.
— Прости, — бормочет он и перекатывается на спину. Быстрыми движениями стянув со своего члена презерватив, он бросает его в расположенную рядом мусорную корзину, вытирает полотенцем свое хозяйство, а затем плюхается обратно на подушки, чтобы еще немного поспать. Его глаза закрываются. — Дай мне еще пять минут, и тогда, детка, я еще раз затрахаю тебя до ослепления. Обещаю.
Я фыркаю, услышав это заявление. Я вижу, как его рот растягивается в сонную улыбку. И честно говоря, я даже обидится на него не могу. Он понимает, что его слова нелепы…. но опять же, если кто-то и может затрахать меня до ослепления, то именно этот парень. У меня до сих пор от его толчков ноет между ног, и это потрясающие ощущения.
Он лежит, растянувшись в постели, будто ничто в этом мире его не волнует, а я поворачиваюсь на бок и изучаю его при тусклом свете спальни. Обнаженный, он впечатляюще красивый экземпляр. Нигде нет никаких татуировок. На его теле нет ни грамма жира, и я готова поспорить, что, если б я наклонилась и попыталась ущипнуть его за кожу на боку или возле пупка, не было бы ничего, за что ухватиться. Он весь подтянутый и поджарый, и от одного взгляда на это тело я опять дьявольски завожусь.
Официально заявляю, что я самая похотливая в мире библиотекарша.
Наклонившись над ним, я провожу пальцем по его груди, прослеживая мышцы. У него везде ровный золотистый загар, и когда я прикасаюсь к нему, его губы снова изгибаются в эту его дерзкую улыбку, хотя глаза он по-прежнему не открывает.
— Смотришь на мое хозяйство, детка?
Типичный мужчина. Впрочем, я как раз собиралась кинуть глаз на его хозяйство. Просто я еще до него не добралась.