Тебе холодно, а ты спи, не открывай глаза,
Милый дядюшка Гримм, все мы вот так уснем...
Воздух стал холоднее, руки уже замерзали, Ганник все больше убеждался, что он выбрал неверный путь. Эта жутковатая песенка, напоминающая детскую колыбельную, стала еще более кошмарной в исполнении этого приближающегося чуть сипловатого мужского голоса. Столько мысленных предостережений возникало внутри, но Ганник не останавливался, он продолжал идти, слушая и все больше оглядываясь по сторонам. Песенка определенно нагоняла еще больше страха, возможно даже та промелькнувшая в коридоре тень представлялась теперь менее страшной, а может быть это она и была! Только обрела человеческий голос!
Вдруг Ганник заметил свет. Его неяркий проблеск был виден и раньше, но вокруг было так черно, что глаза этому не верили. Почему-то именно сейчас, когда мнимая надежда так близка, а встреча с другом по несчастью становилась все более правдоподобной, тело пробила мелкая дрожь. Ганник опустил пистолет и, прижимаясь к стене, осторожно шел на голос.
- Гримм, Гримми, Гримм, усни своим сном, дядюшка Гримм, - голос мужчины звучал уже близко, казалось, вот-вот и Ганник увидит его. В том конце коридора он увидел колыхающуюся полиэтиленовую изгородку, через нее бил тот самый свет. Осторожно дойдя до конца, Ганник приоткрыл ее, и с ужасом замер: к нему спиной стоял человек в грязно-белом больничном халате, горела хирургическая лампа, освещая жуткую обстановку: забрызганную затвердевшей кровью старую белую плитку, грязный кафельный пол, на котором валялось что-то наподобие мяса или прожилок. На металлическом столике стояло старенькое радио с длинной алюминиевой антенной. Голос пел оттуда. Присмотревшись, Ганник заметил краешек стола, на котором торчали обездвиженные человеческие ноги. Мужчина в грязно-белом халате что-то про себя проговаривал, но очень тихо, так, что слова его очень трудно было разобрать. Но что-то в его голосе Ганнику показалось знакомым, кажется, он слышал его недавно. В руках этого человека случайно промелькнул металлический скальпель, на кончике лезвия все еще остались следы крови. Ганник, затаив дыхание, осторожно отодвинул полиэтиленовую изгородь и бесшумно вошел в отгороженное помещение, где «трудился» человек в грязно-белом халате.
- Ну а теперь! Для вас персонально, уважаемые слушатели, радио «Мертвая голова»! По многочисленным заказам и просьбам играет следующая песня! - Ганник замер. Мужчина отвлекся от работы и повернулся к радио, чтобы отрегулировать громкость, кажется, он настолько был увлечен, что не заметил незваного гостя.
- Мертвая голова? - удивился Ганник. - Что за Мертвая голова?
Из радио пел все тот же мужской голос, только слова песни были совсем другие:
В тюрьме сегодня праздник, праздник живота,
Куча заключенных сошла с ума.
Выбежав из клеток, будет бурный пир!
Бери с собой друзей, будет веселей,
Столы уже накрыты, кровавая еда,
Маньяки на свободе - в этом вся беда!
Охранники мертвы, стол уже накрыт!
Приходи дружище! На наш кровавый пир!
- Так значит вот в чем дело! Этот урод всех выпустил!
- Еще минуточку, монсеньер, совсем уже недурно, ваше величество! Совсем недурно! - приговаривал мужчина.
- Ты кто такой?! - резко спросил его Ганник, направляя на него пистолет. Странно, что мужчину это даже не испугало, даже наоборот, его глаза улыбались сквозь хирургическую маску. Ответа не потребовалось. Мужчина стоял, опустив руки, а на столе лежало безголовое тело с огромным распухшим животом, кожа которого была уродливо зашита черными суровыми нитками.
- Боже... - Ганник чуть было не потерял самообладание. - Боже, - повторил он вслух.
- Ну что вы, любезный! Я всего лишь хороший врач! - спокойно произнес мужчина.
- Подними руки вверх! Чтобы я их видел! - приказал ему Ганник.
- Да, пожалуйста, - также спокойно произнес мужчина и послушно поднял руки.
- Что это, мать твою, ты здесь устроил?
- Всего лишь небольшую операцию и по совместительству мой личный эксперимент. Я, знаете ли, верю в то, что даже мертвые умеют рожать. Этот вот попался случайно, и как раз на последней стадии... ха-ха-ха-ха... беременности, - истерично засмеялся он.
- Так я понял... - Ганник теперь не сомневался: обладатель того голоса, записанного на диктофон, теперь стоит перед ним. Тот самый «хирург». - Ты хирург... - сдержанно произнес Ганник, стараясь не выдавать своего страха.
- А вы знакомы с моими работами?
- Видел одну в твоей камере.
- А... ха-ха-ха-ха... вы про этого говорите! Ну, я бы не назвал эту работу такой уж важной вехой в моем ремесле. Скорее уж, это так, прогулка фантазии, - мужчина медленно опустил руки.