— Да-а-а, — вскрикиваю прямо в его приоткрытый от блаженства рот, ощущая, наконец, долгожданную наполненность внутри себя, — да-а-а…
Мои руки проскальзывают под его рубашку, изучают твёрдую, словно выкованную из стали, грудь, живот, касаются каждого мускула его обнажённого торса. Всё ниже и ниже… И вот я достигаю цели: обхватываю основание его плоти рукой, слегка сжимая её, и двигаюсь вместе с ним вперёд-назад, чувствуя приближение оргазма, откидывая голову назад, задыхаясь от накатившей эйфории.
Он снова и снова подаётся назад, чтобы через секунду вернуться, вырывая из моих лёгких остатки воздуха, переходящие в стоны удовольствия.
— Ещё, — едва слышно молю, притягивая его к себе, — прошу…
Лёшка скалится, словно дикий зверь, глухо рычит, уткнувшись мне в шею и троекратно усиливает свой напор. В следующий миг мои руки безвольно соскальзывают на сиденье, а по телу пробегает волна неистового удовольствия. Мужчина мечты присоединяется ко мне почти сразу, рвано выдыхая в самое ушко:
— Я уверен…
Глава 8
— Тебе действительно нужно уезжать? — поинтересовалась, поправляя на себе одежду, хотя это было практически бесполезно: любой, кому я повстречаюсь вне салона авто, сразу поймёт, что к чему. Волосы дыбом, платье измято, губы припухли от многочисленных поцелуев… К тому же мы умудрились потерять мои трусики. Включать свет я запретила, а в сумраке и на ощупь найти нижнее бельё не удалось.
— Да, — Лёшка застегнул рубашку и, приподнявшись над сиденьем, стал заправлять её в джинсы, поясняя: — У нас происшествие. Банкомат обчистили, а Павел Валерьевич улетел на отдых. Мне нужно приехать, подписать протокол, ну и узнать, что к чему. Я попытаюсь сделать всё максимально быстро и вернуться сюда.
Он обернулся и, подавшись вперёд, легко поцеловал меня в нос:
— Мне жаль, но работу никто не отменял.
— Это уж точно, — я нашла в себе силы улыбнуться, — она отнимает у нас драгоценное время, но заставляет ценить даже минуты личного счастья.
Лёшка выключил радио, завёл машину и снова обернулся:
— А знаешь, мой дорогой философ, предлагаю продлить удовольствие нашего общения. Поехали в Москву вместе? — в ожидании ответа, он протянул руку назад, достал свою куртку, неизвестно когда им туда заброшенную, и подмигнул: — Накинь на себя, на улице холодно.
— Спасибо, — искренне улыбнувшись, помолчала секунду, а потом счастливо взвизгнув, бросилась ему на шею, снова сбивая ручник. — Конечно, я поеду с тобой! Только переоденусь и придумаю, что сказать родителям.
Мы снова поцеловались. На этот раз нежно, даже игриво.
Стук в окошко с его стороны застал нас обоих врасплох. Отпрянув в сторону, я сильно ушибла плечо и зашипела от боли.
— Жива? — Лёшка протянул руку и аккуратно тронул меня за колено: — Сильно ударилась?
— Нет, — промямлила, чувствуя, как краснеют щёки, — больше испугалась. Кто там?
— Сейчас узнаем, — с легко угадываемой угрозой в голосе, ответил он.
Открыв дверь, мужчина моей мечты вышел на улицу и шумно выдохнул, стараясь сдержать рвущийся наружу гнев:
— Наумов, блин, какого?..
Дальше я, как порядочная девушка, старалась не слушать. Тем более мне было чем заняться, пока в салоне загорелся свет: я искала свои трусики.
— Не ори. Я и без того ждал, сколько мог. Замёрз весь, — радостное лицо Игорька появилось в автомобиле: — Привет, Маринэлла. Смотрю, ты навёрстываешь всё, что за этот год не успела?
Алинкин ухажёр громко гоготнул, а я демонстративно отмахнулась: мол, иди уже, некогда мне.
— Ага, ну-ну, — не унимался негодник, — занята, значит? Тогда не буду мешать, — он вынырнул из салона на улицу и снова заговорил с Лёшкой: — Труселя хоть бы с бардачка снял, а то не комильфо как-то. Или так по интерьеру задумано?
— Завали… — дверь захлопнулась, и дальнейшую речь Коломойцева я не услышала, хотя в чём была её суть, догадалась.
Нижнее бельё действительно нашлось именно там, где приметил его Игорёк. Вот же гад глазастый! Засунув трусики в карман Лёшкиной куртки, я вышла к ребятам, громко призывая их к тишине:
— Идёмте в дом, холодно ужасно!
— И то правда, — радостно закивал Наумов, — ног уже не чувствую. Угостите меня чаем, что ли?
— Я бы тебя угостил, — бубнил пристроившийся ко мне Лёшка, — на всю жизнь сыт бы остался.
— Сила есть — ума не надо, — беззаботно отмахнулся Игорёк, вскакивая на крыльцо, — хватит уже дуться. В Новом году всё наверстаете, а мне поспешить нужно. Добрый вечер в хату!