Последняя фраза предназначалась уже не нам, а моей обалдевшей маме… Быстро перезнакомившись со всеми, Наумов уселся рядом с Алинкой и сразу потребовал для себя штрафную стопочку чего-нибудь погорячее. Всегда завидовала людям, способным настолько легко ладить с любым коллективом.
Когда я в третий раз за вечер переоделась и спустилась вниз, мама сама выскочила из-за стола и отвела меня в сторонку с очень довольным выражением лица:
— Уезжаешь с Алёшенькой? — вопрос был скорее риторическим и явно не нуждался в моём утвердительном ответе. — Вот и хорошо, вот и правильно. А то этот Глеб странный какой-то, только я думала, что на безрыбье и рак…
— Мама! — покачав головой, нашла глазами мужчину своей мечты и показала ему кулак. Он только улыбнулся.
— А что мама? Я тебе только счастья желаю. Тебе счастья, себе внуков…
— Ну, хватит, — вырвавшись из цепких материнских объятий, обошла её сбоку и пролепетав: — Увидимся позже, — сбежала.
Что было дальше? Всё просто…
Мы ехали по заснеженной трассе, слушали русское радио, курили мальборо, периодически выпуская в салон авто сизый дым с запахом ментола и подпевая громко, с полным отсутствием слуха “Дискотеке Авария”:
И я вам так скажу: если верно утверждение о том, что как встретишь Новый Год, так его и проведёшь, то я, определённо, буду очень счастливой! Самой счастливой!..
Эпилог
Год спустя
— Марина Андреевна, вас там вызывают. Клиентка, — Света виновато опустила глаза, переминаясь с ноги на ногу на пороге моего кабинета, — Жихова.
— Хорошо, сейчас подойду, — кивнув, дождалась пока новенькая скроется с глаз долой и с громким стуком швырнула папку на стол.
Как же я устала! Бросив напряжённый взгляд на часы, поняла, что встречи с упрямой старушкой не избежать — до конца рабочего дня оставалось десять минут, и она это знает.
Несколько раз глубоко вздохнув, собрала волю в кулак, надела маску неизменной вежливости на лицо и вышла в зал.
— Добрый вечер, Мира Андреевна, — стараясь говорить максимально спокойно и доброжелательно, взглянула на постоянную клиентку и уточнила: — В чём суть вашей сегодняшней жалобы?
— Мне нахамили, — безапелляционно заявила старушка, поправляя на носу очки с толстыми линзами и приплясывая на месте от нетерпения.
— Кто, и что именно вам сказал?
— Я хотела оплатить счёт, — мне в нос ткнули квитанцией, — но одна из ваших девиц отказалась выполнять свои прямые обязанности! Она сказала, чтоб я заполнила какие-то поля, и только потом приходила снова! Я — старая больная женщина!..
— Так никто не спорит, что больная, — прокомментировала шоу Ирка, выглядывая из своего неизменного окошка.
— Вот!!! — указательный палец Жиховой взметнулся вверх: — Вы ЭТО слышали?
— Что именно? — уточнила я, украдкой показывая кулак неугомонной сотруднице.
— Ваша подчинённая меня обозвала ненормальной!
— Всего лишь повторила ваши же слова, — пожала плечами я, — подтвердила, что вы старая и больная женщина. Мы полностью солидарны с вами, разве это плохо?
— Ах, солидарны? — клиентку затрясло от гнева и восторга одновременно. Она по-настоящему наслаждалась такими минутами своего триумфа, собственно, ради них Жихова и являлась сюда, как на работу, каждые два — три дня на протяжении почти трёх лет в любую погоду. — А ведь я найду на вас управу! Дайте мне жалобную книгу!
— Пожалуйста, — я кивнула Светлане, и та мигом принесла пухлую синюю тетрадку. — Только там почти не осталось места, вы всё исписали.
— И ещё напишу! Моё право, — радостно скалясь пропыхтела старушка, удаляясь к излюбленному столику у окна.
— Пошла писать мемуары, — снова подала голос Ирка, — третий том заканчивает. И это только в этом году, — взглянув на меня, девушка саркастически ухмыльнулась: — Не передумала от нас уходить, Маринэлла? Скучать ведь будешь.
— У меня нет выбора, — засмеялась я, поглаживая сильно округлившийся за последние месяцы живот. — Но я обещаю вернуться. Потом. Может быть…
— Ага, как же! Выпустит Коломойцев тебя из декрета, — Ирка покачала головой и, достав из ящика тумбочки помаду, отправилась к зеркалу, бухтя на ходу: — Везёт же некоторым. Ничего, схожу сегодня в Купидон, авось и мне подфартит.