— А кому не попало ты показываешь? — спросил я и получил подзатыльник.
Ожидая прилива, я уснул. Проснулся оттого, что всё тело ныло, как будто меня искусали пчёлы. У бабушки сгорели только руки, ноги и лицо. Её прелести не пострадали. Купаться мне расхотелось, и мы пошли в нашу временную конуру. Бабушка помазала меня и себя кефиром. Не знаю, как я, а она выглядела, как жирный перезревший помидор. Ночью мы не спали, так как у меня горела спина, а бабушка всю ночь простонала, наверно, неудобно спать на деревянном настиле, да ещё и на животе.
Под утро все уснули, а когда проснулись, шёл дождь. До вечера мы наблюдали за дождём и доедали бабушкины пирожки, сало и яйца, а когда дождь прекратился, то собрали вещи и пошли на поезд.
Когда мы приехали домой, то мама с папой сначала испугались. С рук и лица у нас свисала лохмотьями кожа, и мы всё время чесались.
Так что на море мне не понравилось, и я не понимаю, почему все люди так стремятся каждое лето поехать к морю?»
Леонид Олютин, г. Соликамск
Разобрал
Славик — очень развитый ребёнок. В свои шесть лет не по годам крепок, любознателен и упрям. Все игрушки, купленные мамой, папой и бабушкой, он разбирает на второй же день после их приобретения.
Вот он сидит в спальной комнате, клещами и отвёрткой курочит новый игрушечный грузовик. Мама разговаривает по телефону. Её явно не устраивает скрежет истязаемого грузовика. Наконец терпение её покидает.
— Ступай на кухню! — кричит она. — Нашёл место! Видишь — по телефону разговариваю.
На кухне бабушка жарит пирожки. Скрежет её тоже не обрадовал. Кухонными делами она предпочитает заниматься в тишине.
— Иди в большую комнату, — говорит она. — У меня от твоего шума голова болит. Вот брошу жарить, наглотаюсь таблеток, уйду спать.
В большой комнате господствовал телевизор. Папа был весь во власти спортивной телепередачи. Хоккеисты «Спартака» теснили армейцев. Металлический скрежет никак не совмещался с тем, что происходило на экране.
— Одевайся и шагом марш во двор! — взорвался папа. — Там и разбирай машину.
Сын и не думал возражать. Он охотно оделся и ушёл, прихватив с собой дополнительный, более серьёзный инструмент. Через два часа Славик, перемазанный грязью и машинной смазкой, стоял на лестничной площадке и колотил большим универсальным гаечным ключом в дверь родительской квартиры.
Бабушка полтора часа отстирывала ненаглядного внука в ванне, применяя при этом всевозможные порошки, пасты, шампуни…
И вот Славик сидит за столом в мирной, семейной обстановке. Все очень довольны. Особенно папа — его любимый «Спартак» обыграл армейцев.
Мама договорилась по телефону с тётей Верой. Тётя Вера согласилась достать импортное манто из искусственного меха.
Бабушке, как никогда, удались пирожки с капустой.
— Ну как — разобрал свою машину? — добродушно спросил отец сына.
Сын ответил:
— Лазоблал! И свою лазоблал, и твою лазоблал.
Отец часто‑часто заморгал глазами, потом подскочил как ошпаренный, подлетел к окну.
Папина «Лада», которая с утра под окном стояла, наполовину была разобрана.
Как потом выяснилось, Славик отцовскую автомашину разбирал не один. Ему с большой охотой помогал какой‑то дядя. Что за дядя? А кто его знает! Много ходит их тут.
Сын мой Вовка в третьем классе учится. Пристал ко мне в начале учебного года — отдай да отдай японскую шариковую ручку с вмонтированными в неё миниатюрными электронными часами.
— Чего? — возмутился я. — Ещё чего! Да я в твои годы ржавым пером писал, привязанным белыми нитками к карандашу.
Вовка в рёв.
— У нас в классе давно уже все японскими ручками пишут, а я один, как дурак, отечественной. Не пойду в школу!
На рёв из кухни прибежала жена.
— Чего ребёнка мучаешь?
— Шариковую ручку мою захотел!
— Отдай — зачем она тебе? Всё равно ничего не пишешь.
— Не дам! Да что это такое?!! Что ни потребует — вынь да положи. Нисколько не жалеет вещи — всё рвёт да ломает. А ты только тем и занимаешься — ему уступаешь.
— Пожалел! Сама куплю! И не одну — три.
И купит. На автобусе в Японию съездит, но купит. Пришлось отдать.
В конце второй учебной четверти скандал разразился ещё грандиознее.
— В школу не пойду покуда «дипломат» не купите!
— Чего‑чего?!! — опешил я.
— «Дипломат» — кожаный, с металлическими краями и никелированным замочком. А то у всех в классе «дипломаты», а у меня, как у дурака, портфель!
— Полюбуйтесь на дипломата! — съязвил я. — Да я в твои годы учебники в сумке из мешковины таскал.
Вовка в рёв. Из кухни прибежала жена.
— Опять ребёнка доводишь? Что ему надо?
— Дипломата захотел. Завтра премьер‑министра потребует. А может быть, сразу президента.
Вовка ещё пуще ревёт.
— Не «дипломата», а «дипломат» — чемоданчик такой — с ручкой, с замочком. Все в классе…
— Не ной, — пресекла его жена. — Нашёл у кого просить! Сама куплю!
И купит. Весь дипломатический корпус на голову поставит, но добудет.
А вчера за обедом Вовка начал рассказывать о том, как один ученик из их класса приехал в школу на отцовской «Тойоте». И я понял — пора продавать свою «Ладу», где гарантия, что завтра половина Вовкиного класса не приедет в школу на отцовских автомобилях.
Светлана Семёнова, г. Рига, Латвия
Весёлая фамилия
У нас в классе любят давать клички по фамилиям. И не только когда фамилия смешная. Кузнецова, например, называют «Кузей», а Коровина — «Му‑му». Кузнецов ещё ничего — терпит, а Коровин — в слёзы. Особенно в первом классе.
Оле Чёрной доставалось потому, что она совсем не чёрная, а беловолосая. Ну не подходит ей её фамилия! А вот Артуру Рыжкову фамилия, наоборот, очень подходит. Но попробуй назови его «Рыжим» — сразу схлопочешь. Наши и не называют.
Легче всего Иванову, Петрову и Сергееву. Никакая кличка к ним не пристаёт. Но Витька Сергеев всё равно недоволен. И всё оттого, что в нашем классе есть Таня Сергеева. Кто бы ни пришёл, обязательно спросит:
— Вы брат и сестра?
— Нет! — в один голос кричат Витька и Танька. — Мы — чужие!
И из‑за этого терпеть друг друга не могут.
Классный руководитель, Анна Борисовна, пыталась с кличками бороться. «Кличка, — говорит, — только у животных, а вы — люди».
И стала рассказывать, что фамилии носили ещё наши предки, и среди них могли быть прославленные люди… И привела в пример знаменитого художника Коровина.
Наш Коровин сразу плакать перестал, заважничал, в кружок рисования записался.
А мне с фамилией повезло. Когда я в первый класс собрался, мой папа сказал:
— Фамилия у нас весёлая. Всех насмешишь.
И он стал рассказывать нам с мамой разные истории из свой жизни. Мы так смеялись! У нас у всех троих фамилия — Поцелуйка. Мама — Лида Поцелуйка, папа — Саша Поцелуйка и я — Антон Поцелуйка.
Правда, в классе не сразу разобрались, что фамилия у меня весёлая. Даже наоборот. Как‑то Анна Борисовна вызывала дежурных убирать класс: «Фалеева, Поцелуйка, Сергеева…» Анька Фалеева как взовьётся:
— Я не буду Сергеева целовать! Он противный!
А Витька Сергеев бурчит:
— Очень надо, — а сам красный как мак.
— Что? Кто сказал целовать? — встрепенулась Анна Борисовна.
— Вы! — хором отвечает весь класс.
Потом все учителя привыкли к весёлой фамилии и стали меня называть просто Антон. Антонов у нас в классе больше нет. Но ребята всегда ждали, когда новый учитель придёт. И уж тогда веселились!
Когда у нас появился физрук, Пётр Петрович, то сразу меня вызвал.
— Антон… — говорит. Тут бы ему замолчать, как все старые учителя делают, чтоб урок не срывать. А он дальше читает: — …Поцелуйка.