Получив оповещение о переводе, Володька обомлел.
— Сань, ты чего? — не понял он.
— Возвращаю долг. Одежда, еда, жильё, поддержка. Кому-то может показаться мелочью, но это дорогого стоит, — пояснил я.
— Да ты с избытком вкинул, я на тебя столько не тратил…
— Так надо. Даже не думай переводить назад. Восприму, как оскорбление.
— Ладно-ладно, — замахал руками Володька, затем схватился за полупустую бутылку пива и торжественно произнёс: — За нас с тобой. Чтоб хрен стоял и деньги были! Деньги у нас есть, остаётся только…
В соседней комнате послышался грохот. Судя по звукам, через балкон только что пролез ещё один человек.
Володька побледнел.
Я вскочил из-за стола и рванул вперёд по коридору. У входа в спальню я врезался во вторженца, который, в свою очередь, бежал к нам на кухню.
— Ой! — отскочила от меня Сусликова. — Ты чего носишься, как угорелый?
— Настасья? — удивился я. — Вы чего там, лестницу что ли к моего балкону приставили? Что за проходной двор?
— Орлова спроси! — рявкнула она и, протиснувшись через меня, прошмыгнула на кухню. — Володька, скотина бестолковая! Я уже полчаса у подъезда жду! Ты же обещал открыть, как пролезешь!
— Блин, Насть, я забыл, что ты тоже тут, — растерялся Орлов.
— Мы вместе приехали! Совсем сбрендил?! — рвала и метала Сусликова.
— Ладно, прости-прости! Вот, выпей пивка! — Володя протянул Настасье закрытую бутылку.
— Вот так бы сразу, — утихомирилась Сусликова, ловким движением пальца откупорила пиво и разом осушила треть бутылки.
— Господа и дамы, — промолвил я. — А чем, собственно, обязан такой компании? Вы сразу скажите, если там снаружи ещё кто-то есть. Неловко будет, если Беркутов и весь совет командиров через балкон полезут.
— Не! Мы вдвоём. Женьку отвезли к нашему клановому целителю — и сразу к тебе. Сторожить, — пояснил Володя.
— Сторожить? — я вспомнил потенциальную угрозу со стороны некроманта А.В. — Я думаю, благодаря вам все недоброжелатели теперь отлично знают, как можно быстро проникнуть в квартиру! А бар кто остался охранять?
— Пятый отряд прислали, — ответила Настасья, присев на стол. — Нам дали сутки, чтобы отдохнуть и в себя прийти. Но Беркутов — есть Беркутов. Он считает, что, охраняя тебя, мы прекрасно отдохнём.
— Что вы, собственно, и делаете, — усмехнувшись, заметил я, указав взглядом на пиво. — Как, кстати, Гаврилов?
— Как огурчик, — сказала Настя. — Лысый и зелёный. Блюёт дальше, чем видит. Череп ему залечили, серьёзных травм мозга не нашли. Обычный сотряс.
— Чудненько, — не без облегчения выдохнул я. — Женя — мужик вроде надёжный. Не хотелось бы списывать его со счетов.
Мы поболтали ещё пару часов, обсуждая нюансы клановой структуры, магию и различные слухи о других районов. Куда ж без слухов?
Мусор, заполонивший кухню, чудесным образом сделал квартиру обжитой. Я поднялся со стула, преодолевая головокружение, и произнёс:
— Всё, товарищи, пора закругляться. Занимаем своим посты, а я — спать. От меня будет мало толку, если во время нападения я окажусь без маны.
— Дежурим по очереди, — предложила Настасья. — Орлов — ты первый. Я тоже спать.
— А с хрена ли я-то первый?! — неудовлетворённо завопил Володька.
— С такого хрена, что ты самый младший по рангам, — объяснила Сусликова. — Брысь, давай-давай!
— Предлагаю балкон перед этим забаррикадировать, — говорю я. — А в перспективе забетонировать к чертям, чтобы не повадно было лазать всем кому ни попадя.
Заставив балкон лишней мебелью, мы разделились. Володька уселся в коридоре на стул и, неспешно покуривая, принялся глазеть в разные стороны.
Я разложил диван, Сусликова стояла рядом, деловито наблюдая за моей работой.
— Не понял, — я бросил взгляд на девушку. — Ты со мной что ли собралась ложиться?
— А куда прикажешь? На пол? — возмутилась она. — Я думала, ты поэтому его и раскладываешь.
— Мне во сне пространства нужно много. Ладно, хрен с тобой, располагайся.
Я завалился у стеночки. Настасья легла рядом. Володька, кажется, перестал дежурить и теперь то и дело поглядывал на нас из-за угла.
— Чего зыришь, Орлов? — рявкнула Настасья так, что аж диван тряхануло. — Ты что тут увидеть собрался?
— Я… Я ничего не… — промямлил Володя. После его физиономия исчезла.
Детский сад, твою мать.
И уснуть, сука, никак не могу. Надо же было ей улечься рядом, когда у меня гормоны играют — мама не горюй. Я и в свои тридцать пять лет был тем ещё пахарем-трахарем, а в новообретенный двадцатник… Держитесь, дамы Российской Империи. Я до вас ещё доберусь.