стал разувать левую ногу. Потом стащил брезентовую курт-
ку, разорвал рубаху и обмотал ногу.
Убедившись, что он жив, я приступил к оценке собствен-
ного положения. Оно было не из приятных. Мои ноги стояли
на гранитном постаменте площадью менее квадратного метра.
На нем я выглядел памятником среди грохочущей воды
метрах в четырех от такого же гладкого и совсем крошечного
34
обломка сущи. Укрепить шест на дне не было никакой
возможности — вода моментально вырывала его из рук. Одно
неверное движение — и я окажусь в падающей воде.
Кое-как укрепив конец шеста и собрав все силы, я прыг-
нул, опираясь на шест. Конечно, мне просто повезло.
Ударившись животом о камень, я вскочил на него и, не
теряя инерции, перескочил на следующий.
На берегу я оказался вместе с Вершининым и Грязновым,
которым удалось причалить салик к берегу, вовремя за-
метив нашу катастрофу.
Впереди виднелся еще один порог, и о дальнейшем
плавании не могло быть и речи. Но вообще-то, будь у нас
хоть немного тренировки в плавании на бревнах наподобие
сплавщиков, плыть, конечно, было бы лучше, чем идти.
Спустившись со скалистого барьера и достигнув камени-
стого мыса, где сидел Иосиф, мы спросили его:
— Идти можешь?
— Попробую. Ногу поцарапал.
«Царапина» уже успела пропитать кровью самодельный
бинт, и пришлось наращивать повязку остатками рубаш-
ки. Холод не давал стоять на месте. Мы побрели, прыгая
по прибрежным камням, не решаясь углубиться в мокрые
заросли пойменных кустов. Иосиф сильно хромал, морщил-
ся от боли и непривычно молчал.
Вскоре валунная отмель уперлась в скалу. Она почти
отвесно обрывалась в воду. Водоворот у ее подножия вырыл
глубокий котел, непроходимый вброд. Немного выше по
течению гремел перекат, которым было решено воспользо-
ваться для перехода на противоположную сторону.
Упираясь палками в каменисто-галечное дно, напрягая
все мускулы и рассчитывая каждое движение, волочили
мы ступни ног по дну, не отрывая их от камней. Это усили-
вало трение и сохраняло равновесие. Без такого приема
и палки устоять в бешено несущейся воде, если она выше
колена, было невозможно. Вода вырывала из-под ног гальку,
а на валуны и вовсе становиться нельзя. Их отполированная
поверхность сбрасывала каждого, особенно если он был
обут в резиновую обувь со стертыми подошвами, как у нас.
Благополучно достигнув берега, мы быстро пошли по
галечной отмели, но, не пройдя и трехсот метров, снова
уперлись в непреодолимую скалу, и снова началась полная
напряжения всех сил и внимания переправа. Так пришлось
переправляться пять раз, и часа за четыре мы вряд ли прошли
более двух километров.
35
Тем временем вода прибывала и даже на самых мелких
перекатах стала выше колен. Переходя в шестой раз реку,
я наступил на гальку, выскользнувшую из-под ноги. Су-
дорожно взмахнув руками в поисках спасительной соло-
минки и независимо от сознания набрав полные легкие
воздуха, рухнул в воду. Так же инстинктивно руки и ноги
размахнулись в стороны, стремясь захватить как можно
большую площадь дна, чтобы увеличить силу трения. Но
прежде чем тело успело распластаться на дне и затормозить,
струя проволокла меня и раза два перевернула, больно
ударив грудью о камни — хорошо, что не головой. Никаких
сил не хватало противостоять ее бешеному напору. Я понял
всю свою ничтожность по сравнению с этой мощью, но про-
должал шарить руками по дну. В голове была только одна
мысль:
— Только не теряться! Только не теряться!
Мне повезло. Я наткнулся на большой камень. С не-
вероятным напряжением уперся ногами и руками о кам-
ни дна и встал на четвереньки, пытаясь поднять голову
над водой. А она хлестала по лицу. Рта раскрыть нельзя.
Кое-как, урывками переводя дыхание, на четвереньках доб-
рался до берега и посмотрел на товарищей. Один, так же как
и я, выползал из воды на четвереньках, а двое кое-как доб-
рели без приключений. Дрожа от озноба, нечеловеческого
напряжения мускулов и нервов, мы в изнеможении упали
на прибрежные камни.
— А в воде-то теплее, чем на берегу,— стуча зубами,
сказал Грязнов.
— И правда, вроде бы теплее.
— Когда с саликов спускались в воду, то камни выбирали
да на цыпочки поднимались, чтобы не промокнуть, а сей-
час, как утки, ныряем, и хоть бы что,— пытался пошутить
Вершинин, стараясь придать как можно больше бодрости
своему вибрирующему голосу.
— В воде-то только вода, а здесь еще и ветер. Два
холода сразу. Б-р-р!
Пальцы на руках покраснели и не гнулись. По телу
между бугорками «гусиной кожи» текли ледяные струи.
Мокрая одежда плотно прилипала к телу, отнимая его теп-
ло. Если удавалось оторвать липкую рубашку от какого-
нибудь участка тела и создать воздушную прослойку, то
уже не хотелось двигаться, чтобы не утратить этого отеп-
ленного кусочка.
О следующем переходе через реку нечего было и думать.
36
Из ласково ворчащей мелкой речушки она превратилась
в свирепый мутный поток. Она жаждала крови, подбираясь
к нашим ногам, очевидно не в силах еще ринуться на нас
из своего русла. Огоджа ревела, выворачивала прибрежные
камни, унося их как мелкую гальку. Над водой стояла
водяная пыль, смешанная с дождем. То в одном, то в другом
месте возникали и опять пропадали водовороты. В своих
бурых волнах они закручивали, как щепки, большие лист-
венницы вместе с корнями и кронами. Она была прекрасна
в своем гневе, эта взбешенная стихия. Нам же было не до
восхищений.
— Хороши бы мы были на своих саликах сейчас!
— Однако сидеть некогда, топать еще порядочно и хо-
лод собачий.
— Мое мнение — взобраться на сопку и идти поверху.
Берегом все равно не прорваться из-за скал.
Это было очевидно, и все, стараясь держаться строго
гуськом, чтобы не получать всю воду с кустов, стали про-
бираться сквозь заросли пойменного леса к склону сопки.
Шли очень медленно, передвигая ногами, как циркулем,
держа корпус неестественно прямо, стараясь не изгибать ни
рук, ни ног и не потревожить водоносные кусты. Я шел впере-
ди, так как был одет в кожаную куртку и первым принимал
удары кустов и водных струй. Кожанка набрала в себя
воды, конечно, больше, чем просто вершининская гимна-
стерка, и превратилась в холодильник.
Наконец начался крутой склон, кусты поредели.
— Ну, кажется, выбрались!
— Прошли не более семисот метров, но они показались
тремя километрами и по времени, и по напряжению.
Склон сопки покрывали курумы. Среди громадных гра-
нитных глыб, одетых лишайниками, кое-где торчали лист-
венницы.
— Скажи, пожалуйста,— воскликнул Иосиф,— в сухую
погоду по этим камушкам как по лестнице идешь, а сейчас
полное смертоубийство!
Действительно. Лишайники, не имеющие корней и на-
бухшие водой, превратились в скользкую слизь. Они поте-
ряли всякую механическую связь с субстратом и скользили
по нему, как только на них наступали. К тому же еще сами
камни, смоченные дождем, лежали неустойчиво — того
и жди съедут вниз.
Прыгнув на один из закачавшихся камней, неловко
упал Грязнов. Сразу же из руки хлынула кровь. Перевязав
37
руку, осторожно и потому медленно побрели дальше, напря-
гая внимание.
До вершины сопки добрались совсем обессиленные. Но
здесь еще холоднее — нельзя ни сесть, ни остановиться.
Тучи, цепляясь за верхушки лиственниц, как бы играли