всякий ручеек и падь давали ей щедрую дань. Дождевые
потоки быстро сбегали по крутым склонам и вечномерзлым
грунтам. Тогда она буйствовала, налитая силой. Сейчас же
застыли мари, пересохли ручейки, обмелели речки и к Усть-
Ниману приближались галечные косы противоположного
берега. Далеко к середине русла выступили ребра перекатов.
По утрам не спеша, как усталая кляча, тащила Бурея серые
комья шуги. Шурша, цеплялись они за галечные ребра и
забереги на плесах. С каждым днем все дальше уходили
от берега и дольше — до середины дня держались ледяные
забереги. Если бы не было днем солнца, застыла бы эта гор-
дая красавица.
Лодка пришла в Усть-Ниман с товаром для «интеграла»—
это так на Дальнем Востоке назывались охотничьи магазины,
торговавшие всем: от свечей и капканов до шоколада и
бостоновых костюмов. Она задержалась на несколько дней
в ожидании пассажиров вниз. Но так как, кроме нас, никто
сплавляться не собирался, а мы не были готовы, то лоцман,
отдыхая после трудного подъема, выжидал, когда прижмет
нас время. Однако шуга увеличивалась с каждым днем и ло-
дочники не хотели больше рисковать, твердо решив отпра-
виться завтра, будут пассажиры или нет.
Вверх по обмелевшей реке да еще по шуге никто теперь
подниматься не станет. В то время лодочные моторы были
редкостью, а подвесных не было вообще и на сотни километ-
ров приходилось вести лодки на веслах или шестах.
Я послал за лоцманом.
Вскоре среди нашего базара возникла крепкая фигура
загорелого, уже седеющего человека. Резкие черты лица
производили впечатление решительности и твердости харак-
тера. Серые глаза светились умом.
— Вот, хозяин, нас с этими вещами надо доставить на
станцию Бурею. Сколько будет стоить?
Не спеша осмотрев всю нашу свалку, он ответил:
— Шесть тысяч.
Мы про себя ахнули. За все четыре месяца невероятных
трудов по исследованию тайги каждый из нас получит не-
много больше этой суммы, а тут шесть тысяч за три-четыре
дня. По тем временам это были деньги огромные.
— Это же грабеж!
84
— Нет, начальник, лишнего мы не берем. Шмуток у вас
много. Лодка будет тяжелая, осадка большая, а вода ма-
ленькая. Шуга идет, вода холодная. На каждом перекате
лодку придется за уши тянуть, а ведь до Буреи-то пятьсот
километров. Зато вы не ознобитесь и не замочитесь.
Выбора у нас не было. Оставаться здесь до ледостава,
когда можно будет спуститься к железнодорожной магист-
рали на оленях, обойдется дороже. Торговаться было беспо-
лезно.
Именно в тот год разрабатывался проект одного из
«усов» трансибирской железной дороги до горнодобывающих
предприятий Ургала. Проектировщики нуждались в на-
ших картах. Пока же лодка была самым надежным средством
транспорта, связывавшего магистраль с этим отдаленным
горнодобывающим и охотничьим районом, и нам ничего не
оставалось делать, как погрузиться в нее.
Занимался хмурый день. Все узкое, стиснутое заберегами
водное пространство Буреи двигало угрожающе шипящее
сало.
Лодка стояла в коридоре, прорубленном уже в плотном
ледяном забереге, и ее было удобно грузить с обеих бортов.
Погода, как будто увидев, что работа топографов окон-
чена, насупилась. Низко спустились холодные облака. Они
слегка шевелились, надуваясь чем-то твердым, и, как бы не
выдержав натуги, изредка сорили снегом.
Кроме груза в лодку легко поместилось восемь человек.
На носу два гребца. В средней части пятеро исследователей,
одетых в валенки и полушубки: холодно сидеть без движе-
ния среди леденеющей воды. Лоцман стоял на корме и,
напряженно высматривая впереди камни, мели и перекаты,
ворочал длинным, тяжелым веслом, укрепленным в желез-
ном гнезде.
Несмотря на осеннюю усталость, Бурея довольно быстро
несла нас вниз по течению. В особенно узких или тихих
местах, которые всегда кончались мелким перекатом, лоцман
покрикивал на гребцов.
— Сильнее, левой! Левой! А ну оба нажмите! А, черт вас
дери, прозевали! В воду!!
Вспотевшие от натуги лодочники быстро сбросили ва-
ленки и, расталкивая шугу босыми ногами, выскочили в воду.
В начале переката лодка двухтонной массой врезалась
в заскрипевшую гальку. На кормовом весле, там, где оно
85
то входило в воду, то показывалось над ней, образовался хо-
мут ледяного ожерелья. Река злорадно шипела и ворчала.
О борта остановившейся лодки и голые ноги лодочников
терлось холодное сало и стукались льдинки шуги. Стоя по
колено в месиве льда, лодочники изо всех сил тянули с обеих
сторон лодку за уключины. Несмотря на нашу теплую одеж-
ду, нам стало холодно, глядя на их покрасневшие ноги.
— Сильнее! Кантует!
Нос лодки, остановленный мелью, не мог удержать всю ее
махину, и судно стало потихоньку разворачиваться боком
к течению. Если лодка сядет на мель всем корпусом, вода
станет заносить ее галькой, делая остров. Тогда не миновать
нам всем выходить в воду и вытаскивать свое судно. Камни
уже скрежетали, стукаясь о нижнюю часть борта.
Как был в валенках и ватных брюках, лоцман спрыгнул
со своего руководящего места в воду и стал толкать лодку
вперед, не давая разворачиваться корме.
Упираясь багром и веслами в дно реки, мы тоже стара-
лись хоть частично освободить лодку от собственного веса
и помочь сдвинуть ее с мели. Наконец соединенными усили-
ями реки, лодочников и географов лодка стала носом по те-
чению, проскрежетала днищем по булыжникам переката и
закачалась на волнах плеса.
Лодочники сели на весла, сунув мокрые ноги в валенки.
Лоцман вскочил на свое место. На их лицах ровно ничего не
отражалось — ни озноба, ни досады, ни раздражения: они
выполняли свою обычную работу.
Не прошло и пятнадцати минут, как по дну лодки опять
заскрежетали булыжники, и мы остановились среди крутого
перепада воды, к тому же круто поворачивавшего вправо от
высоко торчащего камня. Выскочившие из лодки в студеную
воду лодочники работали с особой поспешностью. Незна-
чительное промедление на этом сложном перекате грозило
аварией и купанием всех пассажиров вместе с грузом.
Следующий перекат показался минут через восемь — де-
сять. Мы затаили дыхание, ожидая скрежета. К счастью, толь-
ко один валун легонько чиркнул по дну лодки и мы с курь-
ерской скоростью пронеслись над зарябившей в глазах галь-
кой. Пересекая плесы в лодке, как и в самолете, не ощущаешь
быстроты движения. Исчезает мерило быстроты — удаля-
ются берег и дно.
Но вот в поле зрения появляется перекат. Сначала во-
зникают светлые пятна крупных камней, затем более мелких.
Дно как бы стремительно летит на тебя. Валуны и галька
86
мелькают мимо, сливаются в общее, недифференцированное
на составляющие элементы как бы полосатое дно. Только
тут возникает чувство «относительности», и тогда замечаешь
колоссальную скорость собственного движения, неразрыв-
ного с лодкой. Ощущая быстроту, начинаешь оценивать ог-
ромную трудность работы лоцмана. Знание фарватера на
Бурее — дело невозможное. Пока неделю-две протянули на
бечеве лодку вверх по течению, к обратному пути фарватер
на перекатах уже изменился. Там, где был канал стока,
бешеное течение подкатило валун, и он зло оскаливает свой
зуб при малой воде, загородив бывший фарватер, а где-то
сбоку, на месте только что подмытой и отброшенной в сторону
груды гальки образовалась ложбина. Дело памятью здесь