А ещё лишний раз убедилась, что выбраться из этой передряги будет задачкой не из лёгких.
Не успела я прийти в себя и по-настоящему впасть в уныние с депрессией, как дверь в палату опять распахнулась и ко мне влетела запыхавшаяся Фритка — где она шлялась, интересно?
— Ну ты чего ещё в сорочке то до сих пор, бедолага никчемная? Я уже все вещи к «светлому путнику» перетащила, а ты одеться даже не смогла. Ох-ох…
— Не до этого мне было, — огрызнулась я и пошла к шкафу, из которого накануне служанка доставала одежду, — гости приходили.
— Ох ты ж, чудеса Светиловы! Ты заговорила своим голосом! — пораженно выдохнула Фритка. — Это кто ж к тебе приходил?
О, так это голос Эвианны?! Приятный.
— Сиятельный Дамир, — с радостью поделилась я с болтушкой в надежде на полезный комментарий.
И она не подкачала.
— А я тебе говорила: иди в его сияющую сокровищницу! — сварливо выдала она. — А ты зациклилась на своём Андоре: «люблю-не могу», — перекривляла Фритка Эви, — а он только и удосужился, что артефакт без настроек прислать, а Сиятельный турмалин, смотри-ка, не злопамятный! Даже речь тебе почти починил, хоть люди шарахаться не будут.
Ага, прямо душка-благодетель. Всю жизнь благодарна буду! Как я только жила без него столько лет? А сияющая сокровищница — это ещё что? Гарем? М-да… Но хоть стало немного понятнее, что причины злиться на Эвианну у викинга были. Она, похоже, его отвергла. Но тут возникал следующий вопрос: кого он наказывал, меняя наши души? Эви или Сиятельного рубина?
Ладно, пока не до этого.
Вытащила из шкафа бельё, первое попавшееся платье персикового цвета и принялась переодеваться, отмечая: хорошо всё же Эвианне — стройным, зеленоглазым брюнеткам почти все к лицу.
— Всё, я готова, — сообщила служанке, расправив складки длинного платья.
Но она оглядела меня скептически:
— И что? Вот так нечёсаная и пойдёшь? — уточнила ехидно. — Ну-ну, иди. Там на проводы все твои заклятые новые подруженьки собрались. Вот обрадуются!
Да откуда ж мне знать, как тут принято появляться на улице? По мне так у Эви прекрасные длинные волосы и с распущенными она выглядит неплохо, но, видимо, неприлично.
— Помоги мне, пожалуйста, Фритка, — вынуждено попросила я вредную помощницу.
— Садись давай, — сделала одолжение она и принялась творить у меня на голове «что-то приличное», приговаривая, что надо было отправить меня в люди как есть, пусть бы они порадовались. А ещё горько сетовала на себя за то, что душа у неё добрая, и месть опять не удалась.
Наконец, служанка сочла мой вид годным для выхода, и мы покинули палату.
Признаюсь, я волновалась. Давненько не приходилось испытывать это чувство: в силу своей врожденной коммуникабельности и выбранной профессии, людей и толпы я не боялась. А вот неизвестность и отсутствие знаний заставили сердце биться чаще, и дыхание сбивалось.
— Подбородок задери, Анка, и смотри на всех, будто они тебе пять лучей должны, — наставляла Фритка, пока мы шли по узкому светлому коридору. — Сначала в канцелярию зайдём, а потом и к отправной площадке потопаем. Провожающие ждут там, и вещи твои тоже.
Коридор резко свернул вправо и изменился: стал гораздо шире, а на обеих стенах появились окна. Но глазеть в них было некогда, я отметила лишь то, что этот переход лежит через парк.
— Сворачивай вправо, — скомандовала моя провожатая на развилке, и мы очутились перед высокой двухстворчатой дверью с надписью «канцелярия». Тут Фритка меня обогнала, постучала, открыла дверь и впихнула меня внутрь.
— Сама там дальше, мне нельзя, — шепнула в спину и оставила одну.
Я огляделась. В просторном помещении, живо напомнившем мне open-space, трудились натуральные клерки. Все были так заняты, что никто на меня даже головы не поднял.
Громко выдать «кхе-кхе» мне удалось и без помощи ретранслятора, и только тогда сидящий за ближайшим столом сотрудник обратил на меня внимание.
— По какому вопросу? — бесстрастным голосом спросил он.
— Я Эвианна Лали, готовлюсь к отбытию в Нижний город, — сообщила о цели визита, не открывая рта.
— Прошу за мной.
Молодой человек так же невозмутимо поднялся, сделал приглашающий жест рукой пройти и повёл меня вдоль рядов вглубь канцелярии, где располагалась следующая дверь, уже без таблички.
— Потухшая, сияющий, — сообщил он, приоткрыв её.
— Пусть войдёт, — дозволили из кабинета.
Я вошла. Тут, судя по всему, обитал канцелярский босс, потому что кабинет его отличался от общего зала роскошью, а сам он мог позволить себе мимику, в отличие от своих сотрудников.