Доктор Перавити терпеливо ждал ее ответа. Он был тихий, серьезный человек — редкие качества для людей из племени маори, многих представителей которого Синди встречала еще в Апити. Но при этом у него было удивительное чувство юмора, большое доброе сердце, и порой ему удавалось хоть на время разогнать ее уныние.
— Хорошо, пусть приходит, — сказала Синди сдавленным от сдерживаемых эмоций голосом.
— Вот и молодец. Я пришлю его сюда, как только он появится.
Синди так и сидела, не двигаясь, спиной к двери, пока в комнате не потемнело и не наступил вечер. Она отказалась от ужина и молча ждала, не включая свет, когда придет Стюарт.
Вечер тянулся медленно, и Синди почувствовала первый после аварии прилив эмоций. Каждый раз, когда она слышала приближавшиеся к палате шаги, ее сердце начинало взволнованно колотиться, а потом замирало от разочарования, если человек проходил мимо и дальше по коридору.
Может, он не придет сегодня вечером. Может, он наконец потерял надежду, что она захочет его увидеть, и перестал ходить в больницу. Может, он вообще никогда не придет. Синди с удивлением обнаружила, что эти подозрения вызвали в ней волну страха.
— Синди?
Она подпрыгнула на кресле, услышав этот голос, обернулась и увидела массивную фигуру — Стюарт топтался у входа в палату. Весь ее страх сразу же испарился, и на смену ему пришло головокружительное счастье, от чего ей захотелось кричать и смеяться, вскочить на ноги — если бы она только могла! — броситься ему на шею, обнять его, сказать, как она без него страдала. Но она не сделала ничего подобного. Она продолжала сидеть тихо, не отзываясь.
— Синди, ты спишь?
Мужество оставило ее. Проследив краем глаза за длинной тенью на полу, девушка поняла, что Стюарт повернулся, собираясь уйти, и заставила себя ответить.
— Нет. — Она увидела, что он снова повернулся к ней, низко опустив голову.
Некоторое время он молчал.
— Хочешь, я включу свет?
— Нет. У окна есть стул.
Синди напряженно ждала, когда он усядется рядом с ней. Тишина становилась непереносимой.
— Как ты себя чувствуешь? — через некоторое время спросил Стюарт.
— Хорошо. Со мной все в порядке.
— Я знаю, у тебя ноги парализованы.
— А, это! — Она презрительно хмыкнула. — Доктор Перавити говорит, что во всем виноват мой мозг, что я могла бы ходить, если бы захотела.
— А ты не хочешь?
— А зачем? — горько спросила она.
Стюарт ничего не ответил. Он долго молчал, собираясь с духом, и наконец заговорил:
— Я не знаю, что сказать и как тебе объяснить, но я бы лучше… лучше бы мне самому попасть под колеса, чем видеть, что с тобой такое случилось. Это я во всем виноват, и поверь, я очень об этом сожалею.
— А я нет. Это был несчастный случай, я сама выбежала на дорогу перед машиной — не ты же меня под нее толкнул, так что не нужно думать, что в случившемся есть твоя вина.
— Я виделся с Полом после твоей аварии.
— Да? Надеюсь, он уверил тебя, что я не бегаю тайком из больницы, чтобы повидаться с ним ночью, — саркастически заметила Синди.
Стюарт мужественно пропустил это мимо ушей.
— Ты ведь знаешь, мне очень трудно просить прощения, я тебе такого наговорил тогда, в гостинице, что даже не знаю, сможешь ли ты меня простить. Пол рассказал мне всю правду сразу после того, как ты попала под машину. Он ведь тогда просто пошутил, сказав, что у вас что-то было, хотел меня подразнить, и все. А я принял его слова всерьез и не дал ему объяснить, что это была шутка.
Последовала долгая пауза, Синди замерла в кресле, сжав кулаки.
— Я стал причиной твоего несчастья, — сказал Стюарт, голос его дрожал от глубокого душевного волнения. — Если бы я тогда не дал волю своему гневу, с тобой ничего не случилось бы.
Синди продолжала молчать, ждать, надеяться, она хотела услышать, что он ей верит и что рассказ о пари был глупой выдумкой.
— Ты что, так ничего и не скажешь? Я ночами не сплю, мне так страшно думать, что ты никогда больше не сможешь ходить, хотя доктор утверждает, что выздоровление зависит только от тебя. Если ты не хочешь меня простить, может, хотя бы пожалеешь меня? Умоляю тебя, постарайся выздороветь, как доктор тебя просит, чтобы вернуть мне хоть часть того душевного спокойствия, которое у меня когда-то было.
Синди закрыла глаза, ее охватило смертельное разочарование.