- Пожалуйста, - прошептала Тома, - очень вас прошу, вы же мудрая, сильная, помогите мне… Я погибаю… Я не могу без него…
- Не реви, - проговорила Марфа, - не повод это, слезы лить.
Ведунья закрыла глаза и замерла. Тома не смогла определить, сколько это продолжалось, может, десять минут, а может, и все тридцать. Вокруг было тихо и сумрачно, только пламя свечного огарка извивалось, отбрасывая витиеватую тень на бревенчатую стену.
- Вот что! – Марфа резко вышла из своего транса, и Тома от неожиданности вздрогнула. – Нельзя ничего сделать, не могу я, уж прости, - призналась старушка. – Даже если и вернуть попытаюсь тебе Толика твоего, то счастливы вы не будете. Как кошка с собакой жить станете, все подряд делить начнете, детей не родите. И если не загуляет вновь милый твой, то на тебе всю злость срывать будет. А надо ли тебе оно, девонька?
Тамара неопределенно пожала плечами. Отвернулась.
- И я говорю, что не надо. У тебя ещё вся жизнь впереди. Если верно жить начнешь, конечно. Ты сейчас домой поезжай, порядок наведи, в отпуске погуляй, работу смени. О бывшем думать не нужно, прости и позабудь.
- Не могу! – уперлась Тамара. – Не могу! Он мне столько крови попортил своим уходом. Я чуть в больницу не попала. А эта его… крашенная… чем она лучше меня? Вот! – Тома запустила пальцы в кошелек и на стол, рядом с набором продуктов, легла тысячная купюра. – Мало? Я добавлю, если что…
- Убери! – прогремела старуха Марфа. – Вижу, не хочешь ты понимать меня. Ну, ладно, раз так… Что тебе нужно? Чтобы страдали они или…
- Да! – почти выкрикнула Томка. – Пусть мучаются, оба! Я отомстить им хочу! Раз со мной ему плохо было, так пусть и с ней счастья своего не увидит!
- Тише-тише… - осадила ведунья и подошла к тому самому шкафчику, внутри которого задыхалось многострадальное насекомое. – Глина нужна будет, - заговорила вновь Марфа. – И вещицы мужа твоего и подружки его. И ещё это.
Марфа протянула Тамаре высохшую бумажку с обугленными краями. Тома осторожно приняла ее, боясь, что клочок бумаги от ветхости своей рассыплется в крошку.
- Что это? – спросила она.
- Из глины вылепишь фигурки две, мужа и ее, пометишь их личной вещью каждую, а в полночь над фигурками прочтешь то, что сказано здесь, - старуха ткнула пальцем в бумажку. – Только смотри, Тамара, вещь это не простая, темная. А с темными, знаешь, как бывает? Никогда не угадаешь, куда их сила тебя приведет. Тьма сама по себе существует. Светлое сложно призвать, а тьме только дай разгуляться. Так что подумай, милая, стоит ли? Сто раз подумай.
- Спасибо! – воскликнула Тома, улыбка не сползала с ее лица. – Очень вам благодарна, баба Марфа!
Ведунья поджала губы, хмыкнула и кивком указала посетительнице на дверь.
***
По пути домой, в магазине для художников, Тамара приобрела приличный кусок глины. Какие-то вещи мужа в ее квартире ещё оставались, а вот откуда взять вещички его зазнобы, Тамара пока не знала.
Поздно вечером Тома вылепила из глины две фигурки, мужскую и женскую. Комично получилось, но на людей немного похоже. Внутрь мужской фигурки Тома поместила запонку Толика (он в них как раз был на их свадьбе), а на женскую фигурку, в области шейки, намотала блондинистый длинный волос. Пришлось перетрясти шкаф и полки, чтобы на одной из рубашек бывшего супруга обнаружить эту мерзость. Томка морщилась, но дело она должна была завершить.
Ровно в полночь, женщина уложила глиняных куколок на белый платок, как было сказано в «инструкции», что дала Марфа, и принялась читать. Было трудно. Некоторые слова Тамара не знала и читала кое-как по слогам. Очень боялась, что ничего не получится. Поэтому прочитала сложный и путаный текст дважды. После убрала куколок, завернув в тот же платок, в ящик стола и легла спать.
Утром Тома чувствовала себя на удивление бодро. Давно она так хорошо не спала. Может, сказалась усталость накануне. Была суббота. Так что после завтрака Тамара набрала телефон Милы и поведала о своем визите к ведунье.