Я молчала, отказываясь давать ответ.
Что само по себе и было ответом.
— Ксения Егоровна, — улыбнулся дознаватель, сверкая ямкой на щеке и чертиками в глазах, — давайте я вам взятку дам!
Взятка?
Сомневаюсь, что на глазах у своего начальства мне предложат что-нибудь ценное.
С другой стороны — не сомневаюсь, что подслушивать мне в любом случае больше не дадут: либо усилят защиту, либо будут вести разговоры вне зоны моего влияния.
— И что вы можете мне предложить? — столько царственной надменности в моем голосе было, что римские цезари рядом со мной — дешевая китайская подделка.
— Партнерство, — он снова применил удар ниже пояса, «улыбку-которой-нет».
«Ниже пояса» отозвалось тягучим, тянущим чувством, я отозвалась взглядом, исполненным жалости: он что, правда думает, что я, такая дурочка с переулочка, все брошу и в партнерство поверю?
Многоуважаемый Максим, не обращая внимания на выраженное мной недоверие, продолжил:
— Я предлагаю партнерские отношения до конца следствия, без попыток обмануть, исказить или утаить любые сведения, имеющие отношение к следствию. Вы взамен дадите слово, что не будете пытаться подслушать мои переговоры с начальством, не станете «случайно» проверять мои вещи либо выяснять подробности моей деятельности любым иным способом, кроме прямого вопроса.
Внизу живота заныло требовательно, предвкушающе.
Ксюша, приди в себя! Ну нельзя так млеть от мужика только потому, что он осторожный, умный гад!
Можно! Можно, я же млею!
Ну и дура. Подумаешь, попытался обойти в формулировках: партнерские обязательства распространяются на обе стороны, а не лезть куда не следует должна только я. Что ж теперь, оргазмировать, глядя на него?
Многоуважаемый Максим ждал.
Отец Власий в ноутбуке то ли был отключен, то ли не считал нужным вмешиваться.
Я плавно, вальяжно приблизилась к инквизитору, оперлась руками на журнальный столик (декольте, выноси, родимое!) и, оказавшись с собеседником нос к носу, со стервозной улыбкой потребовала:
— Оба!
Он вздернул бровь непонимающе.
Да-да. Я с детства такая наивная, всякой обаятельной брови верю.
— Слово о невмешательстве дадут оба партнера, — прояснила я свою позицию.
Знай наших!
Я кремень!
…а не сиропная лужа.
Не сказала бы, что мое декольте его прямо уж вынесло, но поправку принял.
— Я согласен, — он поднял руку, на кончиках пальцев разлилось голубоватое сияние. — Слово!
Я, ответно вскинув руку, твердо и напористо ответила:
— Слово! — и снова оперлась на столик.
У инквизитора дрогнул угол рта в улыбке:
— Ксения Егоровна. Другое слово.
Я прикусила щеку, чтобы не заржать, и, потянув на себя дар, призвала силу в свидетели:
— Слово, — и на этот раз сияние лизнуло и мои пальцы.
— Ну? — требовательно вопросила я, когда след клятвы растаял.
— Я дам вам прочитать свой отчет. Сегодня напишу — завтра дам. И завтра утром обсудим меры по обеспечению вашей безопасности, нужно согласовать, как нам действовать, чтобы не страдало расследование, но и вы испытывали минимум неудобств.
Божечки, еще чуточку — и я поверю, что благословенную инквизицию волнуют мои неудобства!
Закатывать глаза не стала, но всем лицом дала понять, сколько у меня доверия к таким его словам. Но завтра — так завтра, я не спешу. И так ночь-полночь, а меня еще вся Ксюша не обихожена.
И с этой мыслью я поплыла в направлении спальни, чтобы оттуда перебраться в ванную, но спохватилась: я что-то забыла.
Ах да, у меня же гость!
Выдернула из стопки в шкафу свежее постельное и с мстительным удовольствием запустила им в инквизитора: не проклятие, а все равно приятно.
Объявила:
— Постелишь себе здесь, — я неопределенно покрутила кистью, показывая, что ничуть не стесняю его в выборе места и он может расположиться где угодно: на диване, в кресле, на полу … — Захочешь жрать — найди что-нибудь на кухне.
Ай да я!
Ай да хозяечка!
Ну все, долг гостеприимства исполнен.
С этой приятной мыслью я уплыла в направлении своей комнаты, чтобы услышать, как отец Власий за моей спиной иронично подал голос:
— Какая благодарная женщина!
— Традиционалистка! — с интонацией «это все объясняет» сумничал не-брат Максим.
Расслабляясь после тяжелого дня в ванной в ароматной пене, сквозь томную негу и блаженную усталость я спустя некоторое время услышала, как мой гость шерудит на кухне. Он действительно захотел жрать, пошел и нашел.