Какое несчастье, что много лет назад я опрометчиво позволила себе овладеть навыками интегрирования! Вот почему мне не удается рассадить двести человек в помещении, рассчитанном на семьдесят, и многое другое, что для креативного человека стало бы пустяком. Вот почему вечно переживаю из-за ерунды вроде качества занятий, вместо того чтобы, не утруждаясь, бодро расписываться в зачетках и бежать домой с мешком подарков. Нет, не стоят интегралы подобных жертв! Ни за что их не учите. И производные тоже. И пределы. На всякий случай советую также проигнорировать четыре действия арифметики — вдруг и они на нас плохо влияют? Сколько, например, по-вашему, будет дважды два? Если четыре, то диагноз неутешителен — ваша креативность на нуле.
Горе в том, что обратно из головы знания не выкинешь — у некоторых они впечатаны туда накрепко. Можно, конечно, сделать лоботомию на левом полушарии. Всего-то несколько надрезов в местах, отвечающих за логическое мышление, — и министр образования и науки (!) будет мною доволен. Чувствую, именно об этом будет его следующий указ.
Но пока средства на данную операцию еще не выделены бюджетом, приходится разрушать некреативный мозг математиков обходными путями. Рассказ о самом замечательном из них я приберегла напоследок. Потому что легче, для затравки пообщавшись с парой душевнобольных студентов и злобным марсианином, самолично отшкурить старую доску и перетащить сто стульев с этажа на этаж, чем один раз заполнить Индивидуальный План Преподавателя.
Раньше мы без него обходились. Работали себе и работали, считая, что главное — составить план занятий, а больше вроде как планировать нечего. Но не тут-то было! Последние два года наша деятельность подлежит строжайшему учету и контролю. Поверьте, советская бюрократия — просто бледная тень бюрократии нынешней.
Каждому преподавателю был выдан солидный журнал с множеством граф. Прежде всего, я с потрясением узнала, что рабочий день состоит из трех половин. Возможно, нематематику трудно меня понять, но сообщение, что Солнце вращается вокруг Земли, я бы перенесла гораздо легче. Орбиты планет вполне могут по каким-то причинам поменяться, однако половин в целом всегда ровно две. Тем не менее нам следовало подробно отчитаться обо всех половинах, включая мистическую третью (которую, с моей некреативностью, боюсь, не найти без доброй дозы марихуаны).
Потерев моментально заболевшие виски, я принялась читать правила заполнения таинственной бумаги. Оказывается, на проставление одного зачета нам полагается одиннадцать минут и пятнадцать секунд. Ну, ежели речь исключительно о росчерке в зачетке, десять минут тут явно лишние. Если же имеется в виду время, которое ты индивидуально общаешься с конкретным студентом, помогая сделать необходимые задания, так одиннадцать с четвертью минут за семестр уйдут лишь на ожидание, пока он, родимый, примостится рядом с тобой на стуле.
С экзаменом начальство неожиданно расщедрилось — выделило аж двадцать две минуты тридцать секунд. Я живо представила, как, глядя на часы, бодро выкрикиваю: «Ваше время истекло, кончайте разговор!» — прерывая человека на полуслове. В реальности, признаюсь, вместо этого обычно произносишь: «Хорошенько подумайте и ни в коем случае не спешите с ответом».
Так что, махнув рукой на вступительную часть, я перешла собственно к началу журнала.
«Внимание! Все необходимые позиции не поместятся в соответствующие строки индивидуального плана», — извещала заботливо вложенная кем-то бумажка.
Тут я уже впала в прострацию надолго. Не поместятся… и как прикажете реагировать? Пропустить что-нибудь? Или, возможно, объединять строки?
Вздохнув, я вновь вперилась в текст.
Далее следовало огромное количество различных вариантов. Радостно обнаружив «Лектор, у которого есть экзамен» (кто это, коли не я?), я прочла, что число студентов в потоке следует умножить на одну четверть. Результат, увы, вышел дробным — двадцать пять и три четвертинки. Я уже жаловалась на эмоциональное заражение. С трудом изгнав из воображения кошмарную картину трех четвертинок студента (непонятно, какую именно часть следовало отрезать, но любую было жалко), я перешла к более легкой процедуре умножения количества групп на два. Это меня взбодрило, и я без особых проблем перемножила число групп и часы, отведенные на лекции в семестр, покладисто поделив результат на двадцать. Однако дальше предлагалось страшное — все полученное сложить!