Остракизм в Афинах

Следует упомянуть о ряде передаваемых византийскими авторами ценных деталей истории остракизма (некоторые из них не упоминаются в дошедших до нас источниках собственно античной эпохи). Так, из Гесихия (s.v. Μενωνίδαι) мы узнаем об изгнании остракизмом некоего Менона, что подкрепляется данными надписей на острака (см. ниже, гл. I), из лексикона «Суда» (s. ν. άποστρακισθήναι; Κίμων; όστρακισμός) — о связи остракизма Кимона со сплетнями о его отношениях со своей сестрой Эльпиникой (здесь очень поздний источник напрямую соприкасается с одним из самых ранних — IV речью Андокида), из Евстафия (ad Нот. II. XVIII. 543, ν. 4, р. 248–249 van der Valk) — об аллюзиях афинских комедиографов в связи с остракизмом, из Метохита (Mise. р. 608 Müller — Kiessling) — о роли некоего Ликомеда при остракизме Фемистокла[79] и т. п. Несколько авторов (Hesych. s. ν. κεραμική μάστιξ; Suid. s. ν. κεραμική μάστιξ) сохранили занятное упоминание о том, что афиняне называли остракизм «глиняным бичом»[80].

Интересны настойчивые указания византийской традиции на остракизм легендарного афинского героя Тесея (Suid. s. ν. αρχή Σκυρία; Θησείοισιν; Eustath.ad Horn.II.IX.662 sqq., ν. 2, p. 834 van der Valk; Arsen. Viol. s. ν. αρχή Σκυρία). Такого рода сообщения начинают появляться уже в позднеантичной литературе (Euseb. Chron. II. 50 Schoene; Schol. Aristoph. Plut. 627), а восходят все они к Феофрасту. Этот ученый, как мы видели выше, знал об остракизме очень много, и не считаться с его мнением нельзя. Из всего этого, конечно, нельзя делать сколько-нибудь ответственных выводов об историчности Тесея и тем более его остракизма. Важно другое: традиция о введении института остракизма Клисфеном была, как видим, не единственной. Ей противостояла другая (причем представленная авторитетными именами), относившая его появление к гораздо более раннему времени[81]. В свете этой альтернативной традиции и следует воспринимать иные данные, которые в противном случае кажутся едва ли не нелепыми.

Мы имеем в виду прежде всего текст, рассмотрением которого и завершим обзор письменных источников об остракизме. Это — наделавший много шума в историографии анонимный фрагмент из одного хранящегося в Риме греческого манускрипта поздневизантийского времени (первая половина XV в.). Интересующий нас здесь отрывок (Vaticanus Graecus 1144, fol. 222rv) был впервые опубликован (вместе с рядом других извлечений из той же рукописи) в 1894 г. в труднодоступном периферийном издании (в Кракове) и в течение долгого времени оставался совершенно вне поля зрения ученых, занимавшихся остракизмом. В 1972 г. Дж. Кини и А. Раубичек привлекли внимание специалистов к этому тексту и вновь опубликовали его, положив тем самым начало достаточно значительной литературе, посвященной данному свидетельству[82]. Ими же была высказана мысль о том, что оно восходит в конечном счете к Феофрасту[83], что и нам представляется весьма вероятным. Интерес, вызываемый столь поздним отрывком, связан с тем обстоятельством, что в нем, судя по всему, содержится чрезвычайно оригинальная, не имеющая аналогий в традиции информация о какой-то архаической (доклисфеновской?) форме остракизма, предусматривавшей голосование черепками не в народном собрании, а в Совете, а также и другой интересный материал, относящийся, в частности, к числу голосов, необходимых для изгнания. Нам неоднократно в дальнейшем придется привлекать для исследования указанный здесь источник, хотя, подчеркнем, интерпретация его весьма нелегка и во многих своих аспектах проблематична.

* * *

Мы попытались свести все основные свидетельства письменных источников об остракизме в приложении IV, где они даны в русском переводе[84]. Подводя итоги предварительного рассмотрения античной (и продолжающей ее византийской) нарративной традиции об интересующем нас институте, можно обозначить следующие основные моменты.

1. Данный источниковый комплекс весьма обширен во всех отношениях: хронологическом (он охватывает литературные памятники, создававшиеся от V в. до н. э. до XV в. н. э., то есть простирается на два тысячелетия!), жанрово-тематическом (перед нами — произведения историков, философов, филологов, ораторов, поэтов, драматургов, в общем, представителей практически всех жанров античной словесности) и, самое главное, в отношении содержательном: в нем в той или иной мере нашло отражение большинство ключевых вопросов истории остракизма. Таким образом, источники являются репрезентативными в отношении интересующего нас круга проблем; они позволяют осуществить полномасштабное монографическое исследование и прийти к ответственным и аргументированным выводам.

79

См.: Connor W. R. Lycomedes against Themistocles? A Note on Intragenos Rivalry // Historia. 1972. Bd. 21. Ht. 4. S. 569–574.

80

Весьма вероятно, что эта метафора восходит к комедии классического периода, что, естественно, увеличивает ее аутентичность. См.: Grimanis P. Т (?) 14. Unbekannter Komôdiendichter (adesp. fr. 363 PCG VIII; ca. 416 v. Chr.?) nennt den Ostrakismos eine "Peitsche aus Tonscherben", wohl für Hyperbolos (416 v. Chr.) // ОТ. S. 243–246.

81

Ср.: Kagan D. The Origin and Purposes of Ostracism // Hesperia. 1961. V. 30. No. 4. P. 393ff.; Гинзбург С. И. О дате издания закона об остракизме в Афинах // ГГАМ. С. 44–55.

82

Keaney J. J., Raubitschek А. Е. Op. cit. Р. 87–91. Из других работ, в которых рассматривается этот поздневизантийский текст, см.: McCargar D. J. New Evidence for the Kleisthenic BowZe // CIPh. 1976. V. 71. No. 3. P. 248–252; Pecorella Longo Ch. hsi bulé e la procedura dell'ostracismo: considerazioni su Vat. Gr. 1144 // Historia. 1980. Bd. 29. Ht. 3. S. 257–281; Siewert P. Die Trittyen… S. 8; Doenges N. A. Ostracism and the Boulai of Kleisthenes // Historia. 1996. Bd. 45. Ht. 4. S. 387–404; Rausch M. Kleisthenes, Isagoras, der Rat und das Volk: Die athenische Innenpolitik zwischen dem Sturz der Tyrannis und dem Jahr 507 v. Chr. // Chiron. 1998. Bd. 28. S. 355–369; Гинзбург С. И. Малоизвестный византийский источник об остракизме // Античное общество и государство. Л., 1989. С. 41–51. Нам также неоднократно приходилось писать об этом источнике (наиболее подробно — в работе: Суриков И. Е. Закон Клисфена… С. 15 слл.).

83

Кини впоследствии отказался от этой точки зрения (Keaney J. J. Theophrastus on Ostracism… P. 267; теперь он считает, что сведения поздневизантийского анонима основываются скорее на аттидографической, а не на перипатетической традиции), но Раубичек — один из крупнейших в мире специалистов по истории остракизма (о нем подробнее см. в историографическом разделе) — придерживался ее до конца жизни.

84

Разумеется, не следует считать, что собранными там свидетельствами ограничивается наша источниковая база. По ходу исследования будут привлекаться и другие данные, имеющие какое-либо отношение к историческому контексту остракизма.