– Не сомневаюсь. – Марьяна пожала плечами.
– А я сомневаюсь. Не уверен в своей выгоде. Может, пусть все остается как есть? Зачем нам это слияние, если мы и без того вместе, ты и я? – Он пристально посмотрел ей в глаза.
– Разве мы с вами на «ты»? – с негодованием спросила она, поднялась и вышла из-за стола.
Но Ведерникова это не очень расстроило.
– Ты можешь уходить, – сказал он, приложив руки к груди. – Но не сможешь. Потому что ты уже здесь, в моем сердце.
Марьяна хотела было съязвить по этому поводу, но промолчала. Она не боялась Ведерникова, но все же решила воздержаться от комментариев. Тем более что он действительно мог в нее влюбиться. Если так, то зачем оскорблять его в лучших чувствах?
Простуда отступила, остался только кашель, но сироп из подорожника подавил его, как Древний Рим – Грецию. Игнат разошелся не на шутку, покорил практически весь мир в пределах виртуальной карты. Осталось совсем чуть-чуть, чтобы почувствовать себя великим властелином. Работа потерпит до завтра. Игнат уже позвонил Бельчинскому, отчитался перед Марьяной и снова взялся за компьютер.
Он не стал обострять отношения с женой. Успокоился, остыл. Не могла Марьяна крутить с Никитой в настоящем. А прошлое, то, которое до него, не в счет. Если аборт и был, то в другой жизни.
Игнат уже почти добил Египет, когда в дверь позвонили. Он глянул на часы. Для Марьяны еще рано. Неужели мама?
Но за дверью, в межквартирном тамбуре, стояла Агата. Все такая же худенькая, с милым нежным личиком, но уже без прежней детской наивности. Повзрослела она, похорошела. В весе после родов не прибавила, но грудь стала заметно больше. Женская зрелость ей к лицу. Стильная прическа, мягкий, явно профессиональный макияж – видно, что из салона красоты. Одета хорошо. Можно даже сказать, вызывающе. Платье не самое короткое, но облегающее, туфли на высоком каблуке.
– Привет! – выдавил из себя Игнат.
Не хотел бы он сейчас увидеть себя в зеркале. Вытаращенные глаза, вытянутое лицо, приоткрытый рот. Да и вид у него неряшливый – волосы немытые, на щеках щетина. Футболка, шорты – все мятое.
– Ты хотел меня видеть?
Она старалась преодолеть смущение, но маска невозмутимости на ее лице расползалась под натиском эмоций. Напускное равнодушие выпаривалось из взгляда, как эфир со дна открытой склянки.
– Неужели?
– А разве нет? – Агата смутилась еще больше.
– Кто тебе такое сказал?
Она окончательно поплыла. Щека дернулась, на глаза навернулись слезы.
– Я пойду! – Она резко повернулась к нему спиной, чтобы уйти и чтобы не расплакаться у него на глазах.
– Стой! – Он рванул за ней, взял за руку, но к себе развернуть не смог.
Агата не уходила, но и лицо показывать не хотела.
– Мама моя тебе сказала? – спросил он.
– Пусти! – Она вырвалась, но Игнат снова поймал ее, на этот раз за обе руки.
– Значит, все-таки мама.
– Какая же я дура! – Агата попыталась высвободиться.
Игнат крепко обнял ее сзади и вдруг понял, что он действительно очень хотел видеть эту женщину. И лицо у нее красивое, и тело, а внутри – сильный магнит. Может, потому Игнат и прилип к ней.
– Давай поговорим! – Он потащил ее к себе в дом.
Она позволила увлечь себя до самой двери, но вдруг высвободила руки и растопырила их. Так сделал Жихарка, сидя на лопате у Бабы-яги, чтобы в печь не пролезть. Ему пришлось остановиться.
– Не здесь! – Она мотнула головой.
– А где?
– В кафе. Рядом, в соседнем доме. Помнишь, мы были?
– Десять минут!
Он разжал руки, Агата освободилась и, не оборачиваясь, выбежала на лестничную площадку.
Игнат бросился к умывальнику, торопливо побрился, наскоро вымыл голову, ополоснул физиономию. Но оказалось, что старался он зря. Агаты в кафе не было. Обманула она его. Может, потому, что имела на это полное право.
Господин Ведерников обратный ход так и не дал. Алексей Антонович рвался заключить с ним договор. Но Марьяна все же сделала попытку его остановить. Что бы там Ведерников ни говорил, а она всеми фибрами души чувствовала подвох.
– Может, все-таки не будем спешить? – спросила Марьяна.
– Я уже отказал Демьянову. У нас нет другого выхода.
– Демьянов дал вам три дня на размышление, а прошло уже почти две недели. И ничего.
– Затишье перед бурей может тянуться долго, – парировал Шуринов-старший.