Он дописал последние слова, перечитал написанное, поправил некоторые выражения и размашисто вывел заголовок: «Смерть за смерть».
Вечером за текстом должны были прийти и снести его в типографию.
Сергей встал и подошел к окну, осторожно отодвинул штору.
Делать это ему было запрещено, но он не мог удержаться. Работа над брошюрой об убийстве шефа жандармов захватила его, отвлекла. Он снова чувствовал себя бойцом. Но, поставив точку, опять ощутил давящую глухоту стен и зашторенных окон.
В один такой тоскливо-длинный день раздался условленный стук, и в квартиру впорхнула оживленная, розовощекая Соня.
Сергей страшно ей обрадовался. Они не виделись бог знает сколько. Он сразу пожаловался на свое заточение. Но Соня ему даже не посочувствовала, набросилась как на маленького.
— Вы разве не понимаете, что творится в городе? Столько шпионов! Их, правда, за версту видно. Пригнали из других городов полицейских и переодели. Умора. У них такой дурацкий вид.
— Вот видите, — решил поймать ее Сергей, — вам самой смешно.
— Но вам я не советую сейчас показываться.
— Но ведь помираю, Сонечка, поймите.
— И понимать не хочу. Вы что же думаете, мы так просто отдадим вас в их лапы?
— Но не сидеть же мне здесь вечно?
— Потерпите. Мы готовим вам переход через границу.
— Не поеду я за границу, — насупился он.
— Надо, Сергей, не упрямьтесь.
— Почему надо? — вспылил Сергей. — Теперь-то я и начинаю жить. Столько дел впереди. Я теперь — как река в полном разливе. Ей-богу, не смейтесь. А вы меня хотите отправить куда-то к черту на кулички. Да я уж лучше здесь буду сидеть, в этой конуре.
— Еще несколько дней — и в этой квартире станет тоже небезопасно, — трезво заметила Соня. — Вы же это прекрасно понимаете.
— Это я, положим, понимаю. Но зачем меня гнать за границу, этого — убейте! — не понимаю.
— Ну, честное слово, — тряхнула своей белокурой головкой Соня, — вас надо уговаривать, как малое дитя. Правительство решило арестовать вас во что бы то ни стало. Нам передали насчет этого самые точные сведения. Значит, вам в ближайшее время активная работа все равно закрыта. Ваша безопасность — не только ваше дело. Это престиж всей партии.
— Что же, я больше не властен над самим собой?
— Стало быть, — подтвердила она. — В этом вопросе я полностью согласна с остальными.
— А в чем вы не согласны? — подхватил он, думая, что можно еще найти лазейку.
— Не согласна я с вами, — сказала Соня, — вы уверены, что такие убийства к чему-нибудь приведут?
— Во всяком случае, хуже не будет.
— Как знать, — покачала головой она.
— Значит, вы тоже не одобряете?
— Мне трудно одобрить, — не отводя от него глаз, ответила она, — это все же убийство…
— Казнь.
— Все равно. Я понимаю. Но мне кажется, если мы станем на этот путь, придется его пройти до конца.
— То есть?
— Надо будет метить в голову.
— Вы имеете в виду царя?
— Да.
Они замолчали.
Сергей подумал о том, что, может быть, до этого и не дойдет. Вряд ли такой акт революционеров сейчас желателен. В народе живет еще вера в царя. Его убийство не станет популярным. Революционеры многих оттолкнут от себя. Шеф жандармов для миллионов — пустое место! С чиновниками и помещиками народ сам время от времени расправляется жестоко. Другое дело — царь-батюшка… Еще странствуя по деревням, Сергей натыкался на этот патриархальный предрассудок.
— Ну, ладно, — отогнал свои мысли Сергей, — вы-то как живете? Давно приехали?
— Вчера, и представьте, удрала из-под носа у жандармов.
— Как так? — опешил Сергей. — За вами разве следят?
— Да нет. Просто меня арестовали.
— Что вы выдумываете, Соня.
— Но я правду говорю.
— Как же так? — Сергей не мог представить Соню арестованной. — Что с вами произошло?
— Ну, слушайте, — Сергей видел, что воспоминание доставляет ей большое удовольствие. — Я поехала из Киева к маме в Крым.
— В ваше имение?
— Ну да.
— Но это же безрассудство!
— И это говорите мне вы?
— Хорошо, хорошо. Я молчу. Что же там произошло?
— Произошло именно то, о чем вы думаете. Меня сразу сцапали.