— Можно полюбопытствовать?
— Извольте.
Тревес порылся в бумагах на столе и протянул полицейскому конверт.
— Да, да, — квестор со всех сторон оглядел конверт, — в самом деле. У вас обширная корреспонденция, сеньор Тревес. Обратный адрес не проставлен…
— Для нас это неважно.
— Понимаю… а как же гонорар?
— Мы высылаем до востребования.
— Понимаю, — кивал головой квестор, — не нравится мне все это.
— Что именно?
— Тайны, тайны, сеньор Тревес! Неужели вы не понимаете? Этот Степняк опасная птица.
— Мы знакомы заочно. Я всего лишь получаю корреспонденции и печатаю их в своей газете. Вы не отрицаете моего права печатать любой материал о других странах?
— Кто же его отрицает? — квестор надолго замолчал. — Италия имеет хорошие отношения с Россией.
— Моя газета не подчинена правительству, — с вызовом заявил Тревес.
— Все до поры до времени, — задумчиво проговорил квестор. — Прославление государственных преступников даже другой страны…
— Мне нет дела до политики, — перебил его Тревес.
— Зачем же печатаете эти очерки?
— Они интересны читателям. Я забочусь о коммерции. Вы не станете спорить, что очерки написаны блестяще?
— Вот это меня и беспокоит, — живее, чем прежде, откликнулся квестор, — они могут дурно повлиять на итальянцев.
— Преувеличиваете, — беззаботно возразил Тревес.
— А ваш автор не собирается в Италию?
— Мне ничего не известно.
— Если вы что-либо узнаете, не откажитесь сообщить. Я бы очень хотел познакомиться с ним лично.
— Не сомневайтесь, — горячо заверил Тревес, — если только он приедет в Милан, я тут же вас извещу.
Фонтана прекрасно понимал, что с миланской полицией шутки плохи. Тревес заверял, что все уладил. Возможно и так, но полиция будет рыскать и помимо редактора. Мало ли доброхотов на свете? Выследят и продадут. Тревес изобразил себя чуть ли не античным героем. Старая лиса. Ему, понятно, невыгодно раскрывать раньше времени карты — книга еще в печати, а вдруг запретят? Он ведь тогда крупный куш упустит. Ну и репутация — дело для него не последнее.
Фонтана поднялся к Степняку на чердак и остановился перед дверью. Степняк и его жена пели. Из-за тонкой двери стройно и чисто звучали их голоса. Фонтана никогда раньше не слыхал, как они поют, даже в голову не приходило, что они могут петь вдвоем, да еще так ладно. Он прислонился к стене и закрыл глаза.
Незнакомая, красивая мелодия уносила в далекие, печальные края. Они были где-то на берегу моря, и Фонтана чувствовал, что это море не так ласково и лазурно, как то, которое у берегов Италии. Где-то в серой, туманной дали плыла лодка, и парус ее то появлялся, то пропадал среди высоких волн. Два человека на берегу хотели что-то сказать тем, которые подняли парус, но их голоса относило ветром. Это было очень грустно, потому что парус уплывал все дальше, а двое на берегу оставались совсем одни.
Низкий голос Степняка вел мелодию, а высокий, звонкий голос жены трепетал рядом, словно солнечный лучик.
Они кончили петь, и за дверью стало тихо. Фонтана понял, что для его друзей песня не безделица, и вспомнил, как сам часто надолго уходил в себя после хорошей песни. Он даже заколебался — не удалиться ли, чтобы не спугнуть их настроение? Но дело, ради которого он пришел, было слишком серьезно, и он постучал.
Степняк сидел на полу возле окна и чинил женский башмак. Делал он это так уверенно, что Фонтана оторопел.
Его лицо рассмешило Сергея.
— Вам это в диковинку?
— Да нет, — совсем потерялся Фонтана, — вы, кажется, все умеете делать.
— Э, нет, — подхватил Сергей, — далеко не все. Если бы я так же крепко научился делать книги!
— Что бы тогда?
— Тогда я был бы самым счастливым человеком.
— Так вы им будете!
— Поэты любят преувеличивать, я это знаю. А вот прибить вам новую подметку я смогу, хотите? Знаете, сколько я экономлю на починке обуви? Спросите у Фанни. Она вам скажет, что я самый выгодный муж.
Он повторил последнюю фразу по-русски.
— Ты болтушка, — ласково сказала Фанни, — пригласи гостя сесть. По-моему, он чем-то озабочен.
— У вас что-нибудь случилось? — спросил Сергей.
— Так, разная безделица, — сказал Фонтана. — Мне в Милане ничего серьезного не грозит, разве что безденежье.
— Отчего же вы такой хмурый?
— Полиция интересуется автором «Подпольной России».
— Вот оно что.
— Квестор навестил Тревеса.
— Первая ласточка…
— Что же делать?
— Не вешать носа прежде всего.