Мы начали карабкаться по ведущей Бог знает куда тропе то вверх, то вниз. Старик шел молча и ступал медленно, но, несмотря на это, чтобы поспевать за ним, мне приходилось чуть ли не бежать. Наконец, мы очутились возле большой пещеры, и мой проводник жестом велел мне следовать за ним. Мы вошли внутрь. Пещеру освещал тусклый мерцающий свет, и я с трудом различил в дальнем ее конце проход. По-прежнему не произнося ни слова, старик приказал мне войти в него. Мне было, мягко говоря, не по себе, но я не мог противиться внутренней силе, исходившей от проводника, и шагнул в темноту.
К своему изумлению, я опять оказался на дне рождения, в той же комнате, наполненной моими пьяными друзьями и их подружками, где под столом лежало мое бесчувственное тело. За время моего отсутствия ничто на вечеринке не изменилось, не считая моего отношения к происходящему. Ко мне пришло понимание того, что все эти люди - мои близкие друзья, и то, что они пили и веселились, было одной из немногих известных им радостей жизни. То, что мне было плохо среди их веселья, свидетельствовало о моем собственном несовершенстве, вины моих друзей в этом не было. В тот момент мне казалось, что я люблю их всех, и чувство совершеннейшего счастья овладело мной.
К физической реальности меня вернуло то, что со всех сторон меня стали пинать и щипать. Не открывая глаз и прислушиваясь к голосам, я сообразил, что мешаю им отодвинуть стол, чтобы освободить комнату для танцев. Я вполне пришел в себя и мог встать, но почему-то не захотел этого делать. Мне было интересно, что произойдет дальше. Тело было по-прежнему совершенно расслаблено и не испытывало ни малейшей боли от довольно сильных пинков и тычков разозленных гостей. Я был отстранен от ситуации и спокойно наблюдал за происходящим. Это состояние безучастного свидетеля было намного глубже и интереснее обычного отождествления со своим привычным "я" - вечно перескакивающими с одного на другое мыслями и требующим постоянного удовлетворения телом.
Убедившись в тщетности попыток привести меня в чувство, присутствующие принялись, каждый на свой манер, довольно изощренно оскорблять и унижать меня. Кто-то даже пытался потушить об меня сигарету, но был остановлен своей милосердной подружкой. Наконец, меня подняли на руки и отнесли в соседнюю комнату, где бросили на кучу сваленных на тахте пальто, потушили свет и оставили в покое.
Я лежал в темноте, безучастно прислушиваясь к приглушенно доносившимся музыке и крикам. Вечеринка, похоже, достигла своего пика, а я был поглощен состоянием всеобъемлющей пустоты, заполнившей все внутри и вне меня. Странно, но я не чувствовал себя ни униженным, ни оскорбленным, хотя, казалось бы, имел на это основания. Я видел во всей этой истории что-то мистическое; глубоко внутри проснулось знание того, что моя жизнь уже не будет прежней.
Дверь медленно отворилась, и в комнату вошла незнакомая мне девушка. Она села рядом, и на глаза ее навернулись слезы. Она положила руку мне на лоб и стала тихонько всхлипывать, повторяя: "Подонки, за что же они так тебя?" Это оказалось уже выше моих сил. Почувствовав спазм в горле, я вскочил, схватил пальто и выскочил из квартиры.
На следующее утро я проснулся с ясным пониманием того, что мне нужно делать. Вчерашняя вечеринка подвела черту под моей жизнью. Так дальше жить было невозможно. Я решил исполнить, наконец, свое давнишнее желание уехать куда-нибудь подальше и стать отшельником. В конце концов, мне нечего было терять. Расстаться навсегда с мышиной беготней большого города ради спокойной простой жизни где-нибудь в глуши всегда было моей заветной и желанной целью.
Я решил уехать на Камчатку, где, как слышал, паре живших на биостанции пожилых биологов требовался помощник. Чтобы попасть на Камчатку, нужно было получить приглашение и пропуск. Я списался с биологами, и они прислали приглашение. За пару месяцев тяжелой работы мне удалось собрать достаточно денег на поездку. Когда все было готово и оставалось только купить билет на самолет, раздался телефонный звонок. Нужно сказать, что несколько последних лет меня не оставляло предчувствие, что когда-нибудь раздастся телефонный звонок, который изменит всю мою жизнь. И вот он раздался.
Тоша, 1980 г. Фотография на паспорт
Глава 2
Мы не одиноки. Ушедшие вперед возвращаются, чтобы поддержать отставших. Они, наши старшие братья, присматривающие за нами, всегда посылают благословение и поддержку подлинным искателям. Они образуют иерархию Сил Света, основанную на любви и сострадании. Если ты хочешь принадлежать этой иерархии и работать с ней, то, прежде всего, задай себе вопрос: действительно ли я верю в ее существование?
Я встречал звонившего человека несколько раз. Это был спокойный неглупый персонаж, родом откуда-то с Севера. Он был младше меня года на два, носил светло-рыжие волосы до плеч, взгляд его зеленоватых глаз всегда был спокоен и тверд. Он рисовал странные знаки и писал какие-то непонятные иероглифы. Листы с этими иероглифами и знаками покрывали стены комнаты, где он жил. Кроме того, он рисовал картинки и лечил людей руками. Занятный малый, но, в общем, ничего особенного. Звали его Тоша.
Он сказал, что хотел бы со мной встретиться и поговорить. Я не стал спрашивать, в чем дело, и договорился прийти к нему. Он снимал комнату в огромной коммунальной квартире на улице Рылеева, дом 2, рядом с Преображенской церковью.
Открыв дверь и проведя в комнату, Тоша представил меня своему длинному приятелю, который сидел за столом и рисовал иероглифы. Приятеля звали Джон. Позже я выяснил, что эту кличку дал ему Тоша за его былое пристрастие к виски Long John. Тоша умел давать клички, они прилипали к людям и оставались с ними навсегда.
-- Что это за иероглифы? - спросил я, оглядываясь по сторонам. - Вроде бы не китайские, но выглядят красиво.
Листы со странной тайнописью были разбросаны повсюду.
-- Это Сет, язык Шамбалы, - спокойно ответил Тоша. Я недоверчиво покачал головой. Конечно, я знал легенду о Шамбале - таинственном гималайском королевстве, где обитало братство бессмертных духовных учителей, защищавших и направлявших ход земной эволюции. Книги Рерихов и Блаватской были моим настольным чтением. Но какое отношение к Шамбале могли иметь эти ребята?
Откуда вы знаете этот язык? - спросил я с недоверием. Тоша ничего не ответил.