Как я и думал, орк был здесь. Двухметровый гигант странно смотрелся в сюртуке, белой рубахе и шейном платке с щегольской заколкой. На столе лежал модный котелок. Все это в сочетании с зубастой физиономией дикаря создавало сюрреалистический эффект. Добивающей ноткой в образе орка были очки, сквозь которые Лакис что-то рассматривал в толстой книге.
Чертами лица он напоминал негроида, только со смугло-зеленым цветом кожи. Странно, но женщины орков больше походили на арабок, и кожа у них имела лишь легкий зеленый оттенок.
– Чего надо? – недовольно прорычал орк. Причем прорычал практически на чистом русском языке.
По-русски я говорил только с ним. Не то чтобы мне трудно давался всеобщий, просто для нас это стало своеобразной фишкой.
– Помешал? – на всякий случай спросил я.
– Не сильно, но в подвал ты спускаешься, только если появляются проблемы, – пояснил свою грубость мой друг.
– Проблем нет, есть вопрос.
– Какой?
– Что скажешь о квартале Червоточина?
– Плохое место, – тут же ответил орк. – Тебе-то оно зачем?
– Нужно забрать оттуда паренька и приютить у нас.
– Забудь, – категорически заявил орк.
– Не вариант, это заказ от Резкого Мака.
– Темные духи! – ругнулся орк. – Выкрутиться не получится?
– В зависимости от того, что ты мне расскажешь о Червоточине.
– А что тут рассказывать? – вздохнул орк и, сняв очки, положил их на стол рядом с котелком. – Червоточина находится в самой середине спального района всего юго-западного промышленного сектора. Там самая высокая концентрация злачных мест самой низшей пробы. Если тебе нужно попасть в верхнюю часть квартала, все не так уж страшно. Там рулит Висент Паук. С ним можно хоть как-то договориться. А вот в нижней части сидит Рувах. – Назвав это имя, Лакис выразительно посмотрел в мою сторону.
– И? – не понял я намека.
– Ну да, откуда тебе знать. Ты бы почитывал хоть что-то кроме приключенческой литературы, – сокрушенно покачал головой орк. – Впрочем, и там эта тварь должна упоминаться. В общем, рувахом называют зверька, похожего на вашу летучую мышь. Эта гадина помимо того, что ядовита, обладает истеричным характером. В опасной ситуации она не убегает, а впадает в бешенство и атакует. Теперь понятно, почему не стоит ссориться с человеком, который имеет такую погремуху?
– Он человек?
– Да, на юго-западе в основном живут люди, и чужаков они не жалуют.
– Интересно, – задумчиво сказал я.
Действительно интересно. До этого момента мне казалось, что с расовой нетерпимостью в Вадарак-ду проблем нет, а тут сразу два упоминания оной за один день. Впрочем, откуда мне знать? Раньше я общался только с членами ОПГ Гарпуна, а в преступной среде если разумный состоит в банде, то он становится своим, вне зависимости от формы ушей, роста и цвета кожи.
– Поверь, лучше такими вещами не интересоваться, – не разделил моего любопытства Лакис.
– Считаешь, с Рувахом договориться не получится?
– Даже пробовать не стоит, – с непробиваемой уверенностью в голосе заявил орк. – Ты сказал, что нужно кого-то забрать из Червоточины?
– Да.
– Гиблое дело. Если этот кто-то насолил Руваху, он уже труп.
– Ну, может, он только прячется в Червоточине и не имеет проблем с местным боссом?
– Нет, границы делянок банд охраняются очень строго. В общем, если речь идет о нижней части Червоточины, отказывайся. Чем бы нам это ни грозило, – твердо сказал Лакис. – Без защиты законников будет туго, но страсти вроде улеглись. Может, нас и не прирежут.
– Вот это твое «может» мне и не нравится.
– Рувах тебе не понравится еще больше, – не унимался орк.
– Разберемся, – сказал я, уже приняв решение.
Поднявшись по лестнице, я вошел в кабинет и прямо с порога спросил:
– Это нижняя часть Червоточины или верхняя?
– Нижняя, – сквозь зубы сказал инспектор.
– Тогда ничего не получится. Мне очень жаль. Вам лучше подключить своих коллег.
– Не могу, – горестно вздохнул законник, чем вызвал у меня настоящий шок. Его растерянность продлилась всего пару секунд. Затем Мак тряхнул головой и, сузив глаза, посмотрел на меня. – В общем, так, иномирянин. За тобой долг. Даже сейчас ты живешь только благодаря мне. Поэтому ты сделаешь все, что я скажу.
Я выдержал взгляд законника и посмотрел на него не менее твердо.
Было ли страшно? Даже не знаю. В последнее время страх во мне трансформировался в нечто иное. Если мой дар не подтверждал реальность угрозы, страх вызывал больше раздражение и злость, чем желание уступить. К тому же интуиция подсказывала, что именно сейчас лучше пойти на обострение.
– Инспектор, никаких долгов у меня нет. Мы были полезны друг другу. Все, что вы сделали для меня, было сделано добровольно и в ваших собственных интересах. Действительно, сейчас мою жизнь охраняет ваш жетон и звезда на стене, но это недолго исправить. – Я снял с внешнего кармана жилетки жетон со звездой законника и положил его на стол перед инспектором.
– Не пожалеешь? – зло спросил законник.
– Уже жалею, – честно ответил я, – но бегать у вас на коротком поводке не хочу и не буду. Тем более что вы слишком много просите у простого осведомителя. Не всякий друг станет так рисковать, чтобы помочь своему товарищу.
Скрестив руки на груди, я откинулся на спинку кресла, надеясь, что законник правильно поймет мой не самый тонкий намек.
И он понял:
– А если я попрошу тебя как будущего друга?
– Тогда вам нужно рассказать больше.
– Ты уверен, что хочешь знать чужие тайны?
– Да, если ради них я буду рисковать жизнью.
Теперь законник задумался надолго.
– Хорошо, – решительно сказал он и пододвинул лежащий на столе жетон обратно ко мне, – но эта тайна может стоить мне работы, а тебе жизни.
– Соваться в Червоточину, не понимая сути происходящего, еще опасней.
– Как знаешь, – кивнул законник и начал рассказывать: – В школу при храме Справедливости принимают только сирот, к тому же законником может стать лишь абсолютно одинокий человек. Это нужно, чтобы вершить Закон без малейших помех. Я никого не обманывал и честно получил свою звезду, но пять лет назад случайно узнал, что моя сестра выжила после ночи Весеннего Ветра…
Инспектор опять замолчал, а я сделал себе в памяти зарубку выяснить, что здесь за ветра такие веют, после чего мальчики становятся сиротами, а девочки выживают только чудом.
– В общем, Крина пообещала, что ничем не помешает моей работе и никогда не напомнит о себе.
– Она обманула вас? – чуть поторопил я завязшего в воспоминаниях инспектора.
– Нет, сестра сдержала свое слово. Она умерла, но успела рассказать обо мне своему сыну. Вчера патрулю подбросили послание ко мне с просьбой о помощи.
– Неужели он так и написал: от племянника к дядюшке?
– Нет, просто – Максимилиану Никору от сына Крины.
– И в чем вы должны помочь родственничку?
– Не знаю, – глядя мне в глаза, сказал законник. – Как только освободился, сразу пошел к тебе.
Да уж, тайну я узнал опасную, а вот полезной информации было с гулькин нос. С другой стороны, этот секрет сильнее привязывает меня к инспектору, что было совсем неплохо.
– Он хоть что-то написал кроме мольбы о помощи?
– Да, – кивнул Мак, – место встречи, но туда я пойти не могу. Если он влип серьезно и начнется заваруха, мне придется выкручиваться перед приором.
– Придумайте какой-то предлог.
– Законник не может врать.
– Ну мне-то вы соврали, – тут же припомнил я Маку его манипуляции с несведущим чужаком, – когда назначили Мясником Гарпуна, а не его бедового сыночка.
– Я не врал, а просто умолчал правду, а остальное ты придумал сам. Хватит препираться, ты поможешь мне или нет? – с полуоборота завелся инспектор, растеряв привычный образ невозмутимого шерифа.