С образованием опричины в 1565 году двиняне и пинежане, сразу же после «поимания» их родных мест в опричину, стали платить этот денежный и натуральный налог в опричинную четверть, которая, очевидно, являлась для них главной финансовой инстанцией в Москве. В связи с чем в книге-платежнице дозорщики Агалин и Соболев сделали следующую запись: «А пустозерские таможники Третьяк Коровин с товарищи и целовальники сказали про ту десятую рыбину, что у них в волости теми тонями владеют двиняне и пеняжане, а в государеву казну за ту десятую рыбу оброку не дают тому десять лет, а про оброк не ведают же — дают ли они государю в казну с тех угодий по шти рублей на год, что в книгах написано; а сказали, что учали двиняне и пеняжане тот оброк платити в Четверть дьяка дружины Володимирова, как Двиньская земля приписана была к государеве опричине».
Поморские промышленники приходят «на морские островы» и «бьют зверь моржа, а царю и великому князю в казну дают с того своего промыслу десятую кость, зуб лутчей, а емлют у них тое десятину пустозерские целовальники».
Пустозерск посещали «люди прихожие казаки», которые «ходят на морской промысел и в Югру з гостьми», то есть являлись наймитами и выполняли обязанности проводников и охранителей торговых людей, которые ходили с товарами за Уральский хребет для торга «в Югре» (бассейне реки Оби) с жившими там племенами. С этих «прихожих людей» пустозерский данщик взимал «на государя явки по две денги с человека».
Все это способствовало росту и укреплению Пустозерска как главного опорного пункта Московского государства на его северо-восточной окраине.
В книге-платежнице отмечается, что по сравнению с первой переписью, проведенной в 1564 году Якимом Романовым и Никитой Пятуниным, количество дворов в Пустозерске увеличилось на сорок семь, а тяглое мужское население возросло на шестьдесят девять человек.
Пустозерск в то время представлял собой населенный пункт городского типа с посадом, а острога в городке не было. Это подтверждает пустозерский воевода Иван Неелов, который в своей отписке, отправленной в Москву в августе 1669 года, ссылался на «Платежницу» (1574) с Пустоозерских дозорных книг Василия Третьякова сына Агалина и подьячего Степана Федорова сына Соболева. Он сообщал царю, что в этой ветхой книге «писано волость Пустоозерская да Усцелемская слободка, а острогу и тюрьмы в Пустоозере не было…». Из этой же отписки мы узнаем: строительство острога на новом месте возобновилось лишь в 1665 году, а возводили его ижемцы, пустоозерцы и стрельцы.[41]
В 1586 году к существовавшей с начала XVI века Пустозерской волости были присоединены Усть-Цилемская и Ижемская слободки с отведенными их населению угодьями. До этого они входили в состав Вымской земли, занимавшей территорию в бассейне рек Выми и Вишары. В начале XVII века Пустозерскую волость преобразовали в Пустозерский уезд (вероятнее всего, это произошло в 1606 году, когда был образован Яренский уезд).
Материалов по описанию Пустозерского острога сохранилось крайне мало. Одним из первых дал описание Пустозерска с приложением детального плана города голландский посол, юрист и географ Николай Витсен в своей книге «Северная и Восточная Татария», изданной в Амстердаме в 1692 году.
По мнению Владимира Ивановича Малышева, план Пустозерска был составлен Витсеном со слов Андрея Артамоновича Матвеева, который, как нам известно, вместе с отцом находился в пустозерской ссылке в 1676―1680 годах, а впоследствии стал двинским воеводой, а затем и русским послом в Голландии.
На плане Витсена мы видим незначительное число построек, которые рассеяны по периметру неправильного четырехугольника, с северной и с северо-западной стороны обнесенного частоколом, который отнюдь не играл роль оборонительного сооружения, а защищал город от снежных бурь со стороны тундры. Жилые дома теснятся на оконечности полуострова, ближе к озеру. Поодаль от них постоялый двор, съезжая и воеводская избы, монастырь — подворье Красногорского монастыря («для лова красной рыбы»), крепость, справа от нее под одним номером показаны все имевшиеся в то время в Пустозерске четыре церкви (соборная Спасо-Преображенская, Николая Чудотворца, Введения Пречистыя Богородицы и великомученика Георгия), и выше, над крепостью, показана тюрьма для политических преступников, в которой содержались протопоп Аввакум и его соузники.
41