Каждую зиму на ярмарку съезжались купцы из Архангельска, Холмогор, с Пинеги и Мезени, а также из Вологды и даже из Москвы. Крестоприводные книги Пустозерского уезда 1682 года сообщают, что в том году в Пустозерске, в Усть-Цилемской и Ижемской слободках находились по торговым делам торговые люди из Холмогор, Соликамска, Великого Устюга, Яренска, а также с Пинеги, Мезени и Выми, всего 29 человек. Из этих же книг мы узнаем, что в том же году посетили Пустозерск, Усть-Цилемскую и Ижемскую слободки торговые люди, которые «ехали из Сибири в русские городы», 49 человек, «да тех же торговых людей работные люди» 28 человек. Это были торговые люди из Яренска, Великого Устюга, Лальска, из Соли Вычегодской, с Пинеги и других мест.[49] Все они вносили немалый вклад в пустозерскую «казну».
В дни оживленной ярмарочной торговли с особым усердием звонили колокола пустозерских церквей, зазывая прихожан и приезжих гостей, чтобы заполучить с них приношения в церковную казну в виде денег, мехов, оленей, оленьих постелей, камусов, рыболовных сетей. Потом все сбывалось с публичных торгов.
В летнее время оживленным местом торговли пустозерцев с ненцами Большеземельской тундры и острова Вайгач было русское промысловое становище Никольское, расположенное на южном берегу Югорского Шара у устья речки Никольской, где стояли две избы и часовня, построенные когда-то пустозерскими промышленниками. Позднее русский купец-золотопромышленник А. М. Сидоров построил здесь торговую базу: церковь, большой дом с кладовыми, трехэтажный склад норвежского типа и амбары.
В эти места ненцы ежегодно весной пригоняли своих оленей на летние пастбища. Они свозили в Никольское все, что ими было добыто за время долгой полярной зимы и что можно было продать или заложить приезжающим сюда русским торговцам: шкуры белых медведей, моржей и морских зайцев, моржовые клыки, сало морзверя, рыбу, пух и прочие продукты своих промыслов. Причем, как правило, скупщики спаивали ненцев и овладевали продуктами их промыслов за бесценок.
Не ограничиваясь местной торговлей, пустозерцы ежегодно предпринимали путешествия «на реку Усу под Камень» в Роговый городок, который располагался на впадающей в Усу речке Хальмер-Ю, или Большой Роговой, и служил складочным пунктом для запрещенных товаров, привозимых из Сибири. «Местечко это обязано было своим происхождением тому обстоятельству, что правительство к концу XVI века учредило таможни в Березове, в Верхотурье и в других северных городах Сибири».[50]
В Роговый городок пустозерцы «сваживали самоядь из-за Урала, с Кызыма, с Обдора и с Куновати и вели с ними оживленный меновой торг. Не довольствуясь этим они нанимали оленей у пустозерской каменной самояди, у своих знакомцев и другов, перевозили товары за Камень и партиями в несколько десятков человек ходили по тундрам к березовской самояди» и уже в начале XVII века «держали окрестных инородцев в кабале, ссуждали их товарами и ходили к ним для своих старых долгов».
Так, устюжанин Мишка Кондаков в своей челобитной царю в 1641 году писал: «В прежних, государь, годех изстари родители мои, дед и отец и дядя, жители Пустозерского городка, и торги, государь, у них и промыслы были с той карачейской и закаменною самоядью большие, и тех родов, государь, многие люди им были должны; в Пустеозере и на Обдори за них плачивали твои государевы ясаки и давали им в долги русские товары».[51]
Однако их деятельность за Уралом не ограничивалась только «торгами с карачейской и закаменною самоядью». Еще в XVI веке они ходили на Таз и Енисей и обманным путем взимали там дань с окрестных инородцев, чинили «обиды и насильства».
Так, Борис Годунов в 1601 году, давая наказ воеводам князю Василию Масальскому и боярину Савлуку Пушкину, посланным на реку Таз для организации строительства опорного пункта Московского государства — Мангазеи, писал, что «преж сего приходили к ним в Мангазею и Енисею вымичи, и пустозерцы, и многих государевых городов торговые люди и дань с них имали воровством (обманом. — Н. О.) на себя, а сказывали на государя, а в государеву казну не давали, и обиды и насильства от них были им великие, и государь, жалуя Мангазейскую и Енисейскую самоядь, велели у них в их земле поставить острог и велели их от торговых людей и от всяких людей всех обид беречи…».[52]
52