Цилемское рудное месторождение стало первым в истории государства Российского разработанным месторождением руды.
Оно сильно укрепило позиции Москвы, и великие московские князья берегли его как зеницу ока, так как Урал с его рудными месторождениями не принадлежал еще Московскому княжеству. Это, на наш взгляд, явилось одной из причин того, что вскоре (в 1499 году) на Печоре по наказу великого князя московского Ивана III был «зарублен» Пустозерск, сыгравший видную роль в организации поисков и разработке рудных месторождений в Печорском крае.
Пустозерск неоднократно служил отправным пунктом для рудоискательных экспедиций, которые отправлялись на Цильму и Сулу, а также на арктические острова.
Здесь имелась специальная изба для рудознатцев, а в пустозерской казне хранились присланные «для образца» из приказа Большой казны «серебряные руды весом золотник скупно, да медные руды два куска, да камешек хрусталь; да сердоликовых два камешка, один узорчатой, другой светлоголуб на водяной цвет».[90]
Пустозерские воеводы при вступлении в должность получали наказ, которым обязывались вести рудные прииски в Пустозерском уезде, в том числе на арктических островах. В наказе, данном 30 марта 1667 года вновь назначенному воеводе Ивану Саввиновичу Неелову (воеводил до 1 августа 1670 года), сказано: «В Пустозерском уезде есть гора, а течет из средины той горы руда белая, подобие серебру или олову… а чаять из той руды быть серебру или олову; а на Цильме реке есть горы великия и в тех горах руда медная, а в прежних летах из той руды медь делали…»
Этим же наказом Ивану Неелову предписывалось, «приехав в Пустозерский острог, собрать тутошных жилецких всяких людей и Самоядцев и их допросить… чтоб они, надеясь на великого государя на милость и жалованье, сказали, в которых местах те горы» и впредь «на Цильме реке… и в иных горах и местах всякой руды сыскивали с радением…». А допросив их, в те места, которые они укажут, «послать знающих людей, которые те горы и руды знают, Самоядцев и Пустозерцев, и велеть те горы досмотреть… а досмотря те руды, велеть копать и сыскивать с великим радением, неоплошно, а к тому делу велеть выслать с Мезени Фомку Кыркалова да плавильщика Гаврилка Иконника…», потому как у того «Фомки снасти… железные, и судовые парусы, и всякие снасти ж и котлы медные, которые остались» у него после того, как он был «посылан на Новую Землю; а что сверх того снастей надо… и судов, и работных людей, и ему, Ивану, те снасти и суды и работных людей, сколько человек пригоже, имать у Пустозерцев у посацких и уездных людей и Мезенского уезду у крестьян, которые к тем местам ближе; а в Кевролу и на Мезень к воеводе Василию Самарину великого государя грамота послана, велено Фомку и плавильщика выслать и работных людей давать, сколько пригоже… и над работными людьми велеть смотреть беспрестанно, чтоб они делали неоплошно и руды сыскивали с большим радением… А тем Пустозерцам посацким и уездным людям, и Мезенцам, и которые будут у работы, сказать, что им за ту работу деньги зачтут в государевы денежные доходы, которые с них емлют, смотря по делу и по работе».[91]
Снаряжение экспедиций и проведение работ, связанных с рудными приисками, тяжелым бременем ложились на жителей Пустозерска и уезда, на которых воеводы перекладывали все тяготы и повинности.
В том же 1667 году, еще до вступления в должность пустозерского воеводы Ивана Неелова, крестьяне Пустозерского острога подали челобитную царю Алексею Михайловичу. В ней они писали, что страдают «от разброду и от хлебного голоду», а воевода посылает их, «сирот, по зимнему пути отыскивать руды и места описывать», а они-де «бедные людишка и безхлебные и безоленные, что было оленишек осталых от прежних самоядских грабежов, и тех достальных отгонили». Крестьяне жаловались: «поднять… на своих подводах и своими запасы и всякими заводы нечем и не на ком …из Пустозерского острогу далее Печоры реки и Болванской губы для рыбьих и белужьих промыслишков не ходим на море и судов у нас морских лодей и кочей нет, что делать не умеем и не из чего, лесу нет, место тундряное, рыбу ловим на малых лодчонках, покупая у Мезенцев и Пинежан».
Отыскивать руду воевода посылал их на остров Вайгач, так как за год до этого пустозерский стрелец Федька Мартемьянов Шадра подал в Пустозерском остроге в съезжей избе воеводе Василию Григорьевичу Дикову «отыскную руду» и сообщил, что «дал де ему ту руду в Югорском Шару, на Вайгаче, тундряной Самоядин роду Тысыня Хавлай».
Руду ту послали в Москву, а оттуда пришел приказ «руды той отыскать пудов пять или шесть и места описать нынешною зимой».