К разорению коренного населения Печорского края вел и неравноценный обмен товаров. Местные пустозерские и приезжие торговцы, пользуясь доверчивостью и простодушием ненцев, обманывали и спаивали их, приобретая за бесценок дорогую пушнину, продукты оленеводства и промыслов. Особенно отличались коми-ижемцы: «Тундра у них грехом на совести лежит». Даже царские чиновники называли их не иначе как «янки», осуждая их вояжи с бочками вина в тундры и спаивание ненцев.
Зачастую ижемец отправлялся в тундру без всякого товара, с одной лишь бочкой водки, а через несколько дней возвращался домой уже не с пустыми санями, а приводил до тридцати и более оленей. По этому поводу Борис Житков писал, что «всюду, куда проникают зыряне, оленеводство постепенно переходит в их руки».[112] Наводнив оленьими стадами Большеземельскую тундру, крестьяне овладели рыбными и звериными промыслами и довели самоедов до нищеты.
Говоря об отношении русских и коми-ижемцев к ненцам, Владимир Иванович Иславин, посетивший тундру Мезенского уезда в 1844 году, писал о бедственном положении коренных жителей: «Таким образом Самоеды не имеют возможности заработать что-нибудь и выйти из бедственнаго своего положения и находятся в вечной зависимости от хозяев своих: некоторых из них хозяева заставляют служить у себя за долги отцев, о которых сыновья и не слыхивали, но так как Русский и Ижемец насильно берет его с собой в тундру и от себя не отпускает, Самоеду же жаловаться некому, так он по неволе остается отслуживать у хозяина вымышленные долги отцев и впадает таким образом в кабалу… Русские и Зыряне до того презирают их, что не почитают их равными себе, а обидеть и обобрать беднаго Самоеда, набожный и суеверный Печорский житель никак не считает грехом. Одним словом: это истинные Парии Севера».[113]
Нередко дело доходило до грабежей и разбоев. Характерны примеры, приведенные в грамоте царя Федора Ивановича от 27 января 1597 года, данной пустозерским посадским людям Сухану Леонтьеву, Сергею Дубровину и Сидору Иванову сыну Юдину. Она написана в ответ на челобитную пустозерских ненцев Хубея Сахина с братом и детьми. В грамоте приводятся случаи насилия, которые были учинены к этому ненцу и его семье. Пермяки Яков, Григорий, Офанасий и Ивашка Ушаковы «насильством мучили ево» и взяли за долги его отца «в один год… куш соболей, а в куше-де было шито сорок соболей. А в другой-де год приехал он, Хубей, в городок и то до пермяки, ухватив ево, вымучили у нево десять соболей, да в третий год вымучили десять же соболей», хотя «на отце-де на ево, на Хубееве, никоторого долгу не было».
Далее сообщается, что пустозерцы Владимир и Савва Мартемьяновы ложно обвинили его в том, что якобы он со своими детьми убил его брата Власа, «а оне тому не виноваты и брата их не убивали. И поклепал-де они ево, Хубея, взяли у него сильно грабежом двесте оленей. И впредь-де они… похваляются на нево, на Хубея з детьми, хотят сильно грабить оленей».[114]
В другой челобитной, написанной в 1751 году, пустозерские ненцы жалуются на чинимые им обиды: «Ижемец Денис Козьмин у самоедина Маурова неведомо за что отнял семьдесят оленей. Двинского уезда крестьяне Федор Вашуткин с братом чинят самоедцам обиды всякие, за муку берут великую цену, не во время промышляют песцов. То же творят пустозерские солдаты. Около песцовых нор ставят свои черканы, а ихние сматывают. Отчего самоядцы пришли в самую крайнюю нужду и в разорение, а по тундре ходят иные самоядцы уже пеши и ребятишек своих волочат на себе. Тако же вышеописанные крестьяне и пустозерцы самоядей с детьми подьячим продают».[115]
Аркадий Дмитриевич Евсюгин в своей книге «Ненцы архангельских тундр», изданной в Архангельске в 1979 году, приводит факт, как архимандрит Платон, будучи в Пустозерске, выкупил у богатого пустозерского крестьянина за одиннадцать рублей ассигнациями ненецкого мальчика Дмитрия Логина и отправил его учиться в Колвинскую школу.
Погромы
Царское правительство, заинтересованное в бесперебойном поступлении даннической «мягкой рухляди (пушнины. — Н. О.) с пустозерской и югорской самояди», регулярно давало наказ пустозерским воеводам жить в мире с «окологородной самоядью» — «держать ласка и береженье, и государеву дань велети с них имати прямую, а неправду им некоторых чинить не велеть».
114