Важность и значимость поселения на нижней Печоре подчеркивали продолжавший нести здесь службу воинский гарнизон и действующие церковные храмы — Преображенский, Никольский и Георгиевский. Как и прежде, торговцы «от Соли Камской и Чедыни малыми судами» привозили в Пустозерск хлебные припасы в обмен на продукты промыслов крестьян.
После перевода в 1780 году в Мезень воеводской канцелярии и воинского гарнизона в количестве 120 человек Пустозерск стал заметно хиреть и терять свое значение. Этому в немалой степени способствовало и то, что Городецкий Шар окончательно обмелел и попасть в Пустозерск можно было только во время весеннего паводка, да и то на мелких судах; речные, а тем более морские суда туда пройти не могли.
Таким образом, Пустозерск оставался в стороне от главной водной артерии — реки Печоры, которая являлась основным торговым водным путем. Если в 1800 году в Пустозерске было 47 домов, то в 1843 году их осталось 21, а общее число проживавших составило всего лишь 117 человек. Постепенно городок превратился в захудалое село.
Представление о Пустозерске середины прошлого века дают посетившие его Александр Иванович Шренк, Василий Николаевич Латкин и Сергей Васильевич Максимов. Как известно, Александр Шренк побывал здесь в сентябре 1837 года. При подъезде к Пустозерску его поразил веселый вид, открывшийся ему с противоположной стороны Городецкого озера. Этот вид «церковными башнями своими уподобляется улыбающемуся городку и радостно приветствует странника, возвращающегося из негостеприимной тундры».
Однако совершенно другая картина предстала перед ним при ближайшем ознакомлении. Пепельно-серые дома были разбросаны на песчаных равнинах. Улицы оказались безлюдными. Все это не увязывалось с той веселой наружностью, которая издали предстала перед путешественником.
В то время в Пустозерске строилась новая Преображенская церковь и достраивались два небольших деревянных здания, из которых одно предназначалось для «склада водки, а другое для соляного магазина… Предметы, которые, согласно предписанию, отпускались из этих магазинов, преимущественно самоедам, а также постоянным жителям Пустозерска, были: мука, соль, водка; впоследствии к ним должны присоединиться также свинец и порох».
К этому времени здесь сохранялся еще ветхий деревянный домик, где некогда размещалась воеводская канцелярия, упраздненная лет шестьдесят тому назад, в архивах которой имелся не один драгоценный материал по истории Пустозерска и самоедов.[177]
Позднее этот рукописный архив из Пустозерска был перевезен в Мезень, свален в ветхий сарай, где и пропал. С его исчезновением, к сожалению, безвозвратно погибли многие исторические страницы древнего заполярного города.
Нерадостно описание Пустозерска Василия Николаевича Латкина, посетившего этот пустынный городок несколько позднее Шренка, а именно в 1843 году:
«Пустозерск расположен на довольно возвышенном полуострове, который с трех сторон окружен пустым, или, как ныне называют, Городецким, озером. Ширина полуострова около 700 сажен, со стороны северо-западной он засыпан песками, другая половина — болото и целыя озера грязи; здесь-то и расположен 21 дом этого стариннаго городка, в котором считается 117 человек жителей. Невдалеке винный и провиантский магазины… Между домами через болота и грязь, устроены деревянные мостки, которые, говорят, ведутся со времен воеводства. Видно, и в старину грязи было не меньше. Старый дом Воеводской Канцелярии еще существует; отсюда воеводы пустозерские ведали здешним обширным краем и чинили суд и расправу. Старики еще помнят воевод Ореховцева и Тимофея Ивановича Нелюбохтина, при которых воеводство перевели в Мезень… Тогда 120 человек солдат находились при Пустозерском остроге. Вся эта команда солдат, породнившаяся с коренными жителями, весной отъехала на судах в Мезень, оставив в памяти жителей замечательную эпоху прощания, каторая разорвала много сердечных связей и выразилась горькими слезами; разставались друзья и родные надолго, иные навсегда».[178]
Пришедшим в упадок предстал Пустозерск перед Сергеем Васильевичем Максимовым, посетившим его в декабре 1856 года, то есть через 13 лет после Латкина. Он увидел серенькие избы, за которыми одиноко возвышалась деревянная церковь с колокольней. Весь городок сбился в кучу. Казалось, только вчера сломан острог — неправильный четырехугольник с заостренными наверху толстыми и высокими бревнами. Селение осталось на потеху ветрам и вьюгам, набегающим сюда с океана. Неоглядность снежных полей еще более усиливала пустынность и однообразие этого места. «И безысходно, — тяжело становилось на душе при одном уже воспоминании, что это крайний и самый дальний предел моих странствий, что это одно из последних русских селений на севере, и еще сильнее сжала сердце та мысль непрошеная, что недаром здесь такая пустынность и бесприветная даль…»[179]