Возвратившегося из ссылки Аввакума царь и знатные вельможи милостиво приняли, «яко ангела Божия», щедро одарили и сулили придворные должности. Алексей Михайлович, оказав протопопу подчеркнутое уважение, предложил стать его духовником. Царю крайне нужна была поддержка такого человека, в котором народ видел своего заступника. Он велел поместить Аввакума на монастырском подворье в Кремле.
«В походы ходя мимо двора моево, благословляяся и кланяяся со мною, сам о здоровье меня спрашивал часто. В ыную пору, миленькой, и шапку уронил, покланяяся со мною. И давали мне место, где бы я захотел, и в духовники звали, чтоб я с ними в вере соединился».[189]
Но ласки и щедроты не соблазнили Аввакума. Он не отказался от своих убеждений: совесть его осталась неподкупной.
В это время Никона отстранили от патриаршества. Аввакум надеялся, что сие событие означает возврат к старой вере. Но царь не собирался отказываться от церковных реформ. И Аввакум вновь включился в активную борьбу против «никоновых новин». Протопоп открыто проповедовал: священники, принявшие исправленные служебники и совершающие богослужение по ним, — не истинные пастыри Божии, и учил не повиноваться им, не принимать от них причащения. Проповеди и писания Аввакума имели большой успех у населения Москвы и многих отторгли от Церкви. Не довольствуясь этим, Аввакум через своего верного ученика юродивого{10} Федора передает челобитную царю, в которой просит, чтоб он старое «благочестие взыскал и мати нашу, общую святую церковь, от ересей оборонил и на престол бы патриаршеский пастыря православнова учинил вместо волка и отступника Никона, злодея и еретика».[190]
Никон, по характеристике протопопа, — «носатый и брюхатый борзой кобель», «овчеобразный волк», «адов пес», «лис», «плутишко». Он, будучи патриархом, вел распутный образ жизни и имел любовниц.
К этой челобитной Аввакум приобщил «записку» с описанием издевательств и мучений, которым подвергал его семью даурский воевода Афанасий Пашков. Протопоп просил царя спасти душу воеводы, не губить его, а велеть ему «пострищись». Царь отверг просьбы Аввакума о «взыскании старого благочестия», но с головой выдал ему грозного воеводу Пашкова, которого постригли в кремлевском Чудовском монастыре. Вскоре тот умер.
Не удовлетворенный ответом царя на первую челобитную, Аввакум 22 августа 1664 года передает ему вторую. Содержание ее до нас не дошло. Зато мы знаем, как поплатился Аввакум за свои смелые и дерзкие высказывания. Царь терпеть уже дальше не смог и принял решение о высылке непокорного в Пустозерск.
В Окладниковой слободе
Всего через полгода после возвращения из Сибири — новая ссылка. 22 августа 1664 года протопопа с семьей и домочадцами (всего 12 человек) отправили из Москвы в далекий Пустозерский острог.
Путь к нему лежал через Вологду, Великий Устюг, Холмогоры и Мезень. Аввакум, пользуясь каждым удобным случаем, выступал с обличением церковных реформаторов. В своем «Житии» он пишет, что по городам «паки их, пестрообразных зверей, обличал».[191]
В октябре Аввакум с великим трудом добрался до Холмогор. В дороге заболели малые дети, да и жена Анастасия Марковна приболела (она была на сносях). С разрешения двинского воеводы князя Осипа Ивановича Щербатова Аввакумова семья задержалась в Холмогорах. Отсюда протопоп направил царю челобитную, в ней сообщил, что «с великою нуждею доволокся до Колмогор», откуда в Пустозерский острог надо было ехать на оленях, и он боялся, «чтоб робятишка на пути не примерли с нужи». Аввакум просил у царя разрешения остаться в Холмогорах, напоминая, что в даурской стороне у него два сына «от нужи умерли».[192]
Челобитную отвез в Москву и 21 ноября передал царю юродивый Киприян. О смягчении участи протопопа ходатайствовали также и его московские друзья. Но, несмотря на это, в Холмогорах Аввакума не оставили. Через полтора месяца его вместе с семьей отправили на Мезень, куда они прибыли 29 декабря 1664 года.
Здесь произошла вынужденная остановка. Мезенский воевода Алексей Цехановецкий не смог отправить сосланного дальше, так как кеврольские и верховские (с верховьев реки Мезени. — Н. О.) крестьяне подняли бунт, отказавшись дать прогонные деньги и подводы. Воевода сообщал царю: «И как, великий государь, кеврольцы и Кеврольского уезду крестьяне учинили бунт, и мне, холопу твоему, учинились во всем непослушны, и заказщику денег не дали, и мне, холопу твоему, протопопа Аввакума с Мезени в Пустозерской острог отпустить нечим».[193]
193