Первым подвергли казни Лазаря. Стрельцы держали его под руки, а палач ножом вырезал ему язык, вытягивая его клещами; «он же, Лазарь, сам руками своими язык исправляше, понеже мал зело от перваго резания, и клещами взять не мочно». У палача от страха тряслись руки, и он совершал эту операцию долго и мучительно, при этом «крови-ж течаше многое множество, и два великих полотенец обогрища кровию». Затем Лазаря подвели к плахе и «взяша правую руку его и связали веревкою по завити и на плаху положили… И отсекоша руки его по завити, а была протянута просто персти». Окровавленную отрубленную кисть руки, на которой «персти стоят как о ней крестились», Лазарь, взяв в левую руку, поцеловал и положил себе за пазуху.
«Також и диякону язык отрезали, а руку от ладони персти все отсекли (не усумнелся диякон, уступая старейшим). А старцу також язык отрезали, а у руки персти по середке все отсекли».
Когда узников после казни отвели обратно в свои темницы, Аввакум в знак протеста выбросил в окно все, что имел, вплоть до рубашки, и стал поститься, чтобы умереть с голоду. Не ел почти десять дней, пока братья по неволе не отговорили его отказаться от этого.[238]
Этими казнями власть пыталась уничтожить союз пустозерских узников и подорвать их связи с единомышленниками на воле. Но этой цели она не достигла. Мученическая судьба страстотерпцев делала их в глазах поборников старообрядчества святыми.
Аввакум и разинцы
Дьякон Федор в письме сыну Максиму объяснил эти казни тем, что, дескать, царя убедили, будто бы пустозерские узники послания писали на Дон к казакам и весь мир «восколебали».[239]
Трудно сказать, в какой мере было обоснованно сие объяснение, но послания мучеников действительно распространялись по всей Руси. Доходили они и до Дона и, безусловно, способствовали разжиганию антифеодального движения среди казаков, которое позднее породило восстание под руководством Степана Разина.
Пустозерские узники в известной мере явились идеологами мощного народного движения. И сам Степан Разин, некогда ходивший на богомолье в Соловецкий монастырь, и большая часть его казаков были староверами.
После Собора 1666 года многие раскольники, скрываясь от преследований, бежали на Дон, Тамбовщину, в Нижегородский край, Заволжье и в кержакские скиты. Именно они в значительной мере пополнили ряды восставших. На борьбу их вдохновляли попы-староверы, ученики и сподвижники протопопа Аввакума.
В Москве, в доме боярыни Морозовой, протопоп не раз встречался со своим духовным братом игуменом Досифеем, который в 1667 году, скрываясь от преследования властей, бежал на Дон и примкнул там к восставшим казакам. После разгрома восстания он вернулся в Москву и в декабре 1671 года тайно совершил обряд пострижения над боярыней Морозовой, дав ей имя Федора.
Судьба восставших казаков волновала Аввакума. Еще весной 1670 года в одном из писем землякам на Волгу он спрашивал: «Как там братия наша, еще ли живы или все сожжены? Бог их, светов моих, благословит и живых и мертвых!»[240]
Получив известие о подавлении восстания, Аввакум скорбит: «А по Волге той живущих во градех, и в селех, и в деревеньках тысяща тысящими положено под меч нехотящих принять печати антихристовы… упокой, Господи, души раб своих, всех пострадавших от никониян… Рабом Божиим побиенным вечная память трижды ж. Почивайте, миленькие, до общаго воскресения и о нас молитеся, да же и мы ту же чашу испием о Господе, которую вы испили и уснули вечным сном».[241]
После подавления восстания и казни большинства восставших оставшихся в живых разинцев выслали в отдаленные места России. Часть из них отбывали ссылку в Пустозерске в то время, когда там находились в заточении протопоп Аввакум и его соузники.
Есть все основания полагать, что Аввакум встречался с ними и интересовался судьбой восставших, в том числе своих земляков.
О связях протопопа с разинцами говорят и народные предания. В одном из них сам Степан Разин обращается к Аввакуму: «Слыхал я про тебя, Аввакум, что ты умный поп есть, горе наше тебе ведомо, пойдем на бояр, товда ты мне службу верную сослужишь». — «То можно, — ответствовал Аввакум, — только я на бояр с крестом пойду, а ты с ружьем».[242]
Расправа с боярыней Морозовой
Условия содержания пустозерских узников значительно ухудшились. Тюрьма была окончательно обустроена и укреплена, усилена ее охрана. Аввакум так вспоминал свое заключение:
«… осыпали нас землею. Струб в земле, и паки около земли другой струб, и паки около всех общая ограда за четырьми замками стражие же десятеро с человеком стрежаху темницу».[243]