Убедившись, что «никоновские справщики блудят што кошки по крынкам… по книгам и яко мыши отгрызают божественные писания», Федор отказался от придворной церковной карьеры и перешел в лагерь раскольников. Несмотря на малый чин, он пользовался большим авторитетом среди ревнителей старого благочестия. Своим учителем Федор считал Спиридона Потемкина{28} и поддерживал связи с такими крупными защитниками старой веры, как игумен Феоктист и епископ Александр Вятский. Подробные и толковые повествования Федора, его свидетельства о событиях того времени, и прежде всего о Соборе 1666 года, считаются солидными и достоверными. Жену Ксению Алексеевну и детей после Собора Федор больше не видел, но связь с ними поддерживал. Известны его письма к сыну Максиму.
В марте 1665 года Федор подал царскому духовнику челобитную «Об Аввакуме, о свободе», а в декабре его арестовали и отдали «Павлу Краснощекому (митрополиту Крутицкому. — Н. О.) под начал на двор», где посадили на цепь, обвинив его в том, что он ведет переписку с Аввакумом.
11 мая 1666 года при очередном допросе Федор подал «письмо» против церковных исправлений, а через два дня вместе с Аввакумом предстал перед Собором. Высшее духовенство лишило Федора сана священнослужителя и отлучило его от Церкви. После двухдневного содержания под стражей на Патриаршем дворе Федор тайно вместе с Аввакумом был отвезен в монастырь Николы на Угреше.
Не выдержав мук заточения и голода, Федор в августе того же года подал «покаянное письмо», в котором признал церковные реформы. После чего его отправили в Покровский монастырь, но, «не дождав совершенного от священного собора разрешения и прощения», в октябре 1666 года Федор сбежал, захватив с собой из дому жену и детей. Вскоре дьякон был сыскан и окончательно осужден Собором. А после казни «на болоте» сослан в Пустозерск.
В ссылке отлученный от Церкви дьякон Федор продолжал страстно бороться за старое благочестие. В писаниях он приводил точные и логически обоснованные доводы в защиту старой веры. Наиболее исчерпывающим опровержением Никоновых новин стало написанное им от имени четырех пустозерских узников «Ответе православных». Федор резко выступил против царя Алексея Михайловича — «мучителя», «жестокосердного», «лукавого», «злочастивого богоратника и „мерзкаго богоненавистника“», «рога антихристова». Никон же заклеймен им как «волкохищник», «злодей и лютый враг истинного православия», «льстивец царя Алексея Михайловича», «еретик и отступник».
Обладая незаурядными способностями и хорошим знанием Богослужебных книг, Федор никогда не допускал свободных толкований о вере. Беседуя со своими соузниками, он ополчался на несуразные, на его взгляд, представления Аввакума и Лазаря в важнейших вопросах христианского учения и вел с ними бесконечные споры.
Эти споры, продолжавшиеся вплоть до смерти пустозерских узников, в основном касались сущности воззрения на Святую Троицу. Отражением этих споров стали сочинения Федора, среди которых особое место занимают «Послание к сыну Максиму», адресованное также «прочим сродникам и братьям по вере», «Послание ко всем православным об антихристе», «Послание Ивану Аввакумовичу на Мезень» и другие.
В жарких спорах дьякон Федор был гораздо сдержаннее протопопа Аввакума, который, стремясь любой ценой подавить влияние духовного соперника в борьбе за свои догматические идеи, называл Федора «дитятко проклятое», «дитятко бешеное», «лютой лис и обманщик». Когда Федор написал «книжицу» о своих прениях «со клевреты моими» и дал почитать Аввакуму, тот донес сотнику, что Федор через окно вылезал из своей темницы и навещал «братию вне ограды».
Стрельцы схватили Федора «в тыну нага суще» и избили его «вело без милости двемя дубцы великими… до крови», а затем «к стене привезали и знобили на снегу часа с два» на глазах у его товарищей, а те наблюдали за этим «смеющеся».
Но более тяжким наказанием для Федора явилось то, что его лишили возможности общения с товарищами — в окно темницы вставили решетку. У Федора отобрали все книги и выписки и передали их протопопу Аввакуму, а тот «ис тех книжиц моих листка с три токмо выдрал лукавно и те листки послал на Русь братьям нашим, перепортя писание мое, еже бы меня обвинили, а его бы учение оправдали…».[264]
Узнав, что Федор послал царю челобитную с жалобой на него, Аввакум в отместку подговорил стрельца просечь борозду к окну земляной избы дьякона. Весенние воды затопили его темницу чуть не по колено. На все эти преследования и обвинения со стороны Аввакума Федор с обидой заявлял, что наложенная на него протопопом клятва (проклятие. — Н. О.) «неправедна есть и страстна» и он «по старости гневной лжет» на него, и с грустью заключал: «Друзья мои ненавидят мя».[265]