Аввакум высоко ценил дружбу с Епифанием и опасался расстаться с ним. В посланиях на волю он нередко, ссылаясь на авторитет старца, писал: «И старец Соловецкия пустыни Епифаний, Бога моля, челом бьет вам».[269]
Во время пустозерского заключения Епифаний почти не вел самостоятельной переписки, но неизменно поддерживал Аввакума, когда тот давал ему предназначенные в мир собственные послания для прочтения и одобрения. Старец нередко занимался редакторской правкой сочинений протопопа, в том числе и его знаменитого «Жития». В наиболее важных случаях он подкреплял те послания своими приписками и ставил под ними подпись, считая, видимо, что этим вносит вклад в общую борьбу за сохранение старой веры.
Так, в письме Аввакума боярыне Морозовой и княгине Урусовой Епифаний сделал следующую приписку: «Многогрешный инок Епифаний, пустынник честныя обители соловецкия, в темницы, яко во гробе, сидя, Бога моля, благословения преписал. О, светы мои, новые исповедницы Христовы! Потерпим мало, да великая восприимем».[270]
Способный на разные поделки, Епифаний нередко переплетал сочинения своих товарищей по пустозерской ссылке. Он также умело изготавливал деревянные крестики. В них и в топорищах стрелецких бердышей Епифаний делал тайники. Именно таким образом переправлялись на Русь послания и письма пустозерских страдальцев.
Протопоп Никифор
Протопоп Никифор, в отличие от других пустозерских соузников Аввакума, не был ни видным первоучителем раскола, ни писателем. Он стал первой жертвой в борьбе, которую повели с раскольниками вселенские патриархи Паисий и Макарий.
Сопровождавшие патриархов русские дворяне донесли царю, что, «идучи святейшие вселенские патриархи… в Симбирску, государь, протопопа Никифора за ослушанье и за непокорение о крестном знамени и за то, что не служит по новым служебникам остригли и в тюрму приказали посадить…».[271]
Из Симбирска Никифора привезли в Москву, где его осудил Собор. Но, как и Аввакум, казни «на болоте» он не подвергался, а был сослан в Пустозерск. Умер в конце 1668 года.
Игумен Сергий
Страстным и наиболее активным почитателем протопопа Аввакума был его земляк, верный ученик и духовный сын игумен Сергий. До монашества, которое он принял в 1675 году под началом известного раскольнического старца Досифея, его звали Симеон — Семен Иванович Крашенинников.
Сергий преклонялся перед личностью Аввакума и называл его «огненным умом». Он находился в длительной переписке с протопопом и во время пребывания в Москве не раз встречался с ним. Из пустозерской темницы Аввакум посылал ему не только свои сочинения. Именно ему послал он выполненные на бересте рисунки царских особ и высоких духовных лиц «с хульными написании» на них, которые были размножены и использованы московскими старообрядцами во время их открытого выступления в Москве 6 января 1681 года в Крещенское водосвятие.
Известно, что Сергий участвовал в разработке лозунгов стрелецкого восстания (бунта), вспыхнувшего после смерти царя Федора Алексеевича в мае 1682 года, в результате чего царем наряду с Петром был провозглашен и его брат Иван. Фактической правительницей при малолетних братьях стала тогда царевна Софья, дочь царя Алексея Михайловича. В одном из своих последних посланий московским старообрядцам — «Послании Борису и прочим рабам Бога вишняго» — Аввакум благословил их на то, чтобы они вновь подавали челобитные и продолжали «стучатися царю» об исправлении веры.
После смерти Аввакума игумен Сергий, продолжая подвижнический путь учителя и духовного отца, от имени всех стрелецких полков и жителей московских слободок составил челобитную с требованием о восстановлении старой веры. Содержание ее и описание ересей в новых церковных книгах настолько изумило и растрогало стрельцов, что по ее прочтении многие из них плакали.[272]
21 мая 1682 года «на кругу» в Титовском полку стрельцы утвердили челобитную с требованием восстановить старую веру. Опасаясь новых народных выступлений, власти вынуждены были пойти на уступки. В Грановитой палате Кремля 5 июля 1682 года состоялись публичные прения по челобитной.