Упомянутый в этом письме мезенец Поликарп, очевидно, специально приезжал в Пустозерск, чтобы доставить туда узникам продукты и другие посылки по поручению семьи Аввакума и доброхотов. Через него заключенные переправляли на волю свои послания. Сие подтверждает письмо Аввакума, отправленное осенью 1669 года Федором, в котором последний сообщал, что список послан с Поликарпом.[283]
В Пустозерске до 1679 года проживал некий Иван Пинежанин, торговый человек. В то же время имя некоего пустозерского доброхота Ивана, на лодье которого в 1669 году доставлен пустозерским узникам «запасец» продуктов с Мезени, упоминает в одном из писем дьякон Федор. Возможно, то был один и тот же человек.
Вся помощь пустозерским узникам, которую они получали от многочисленных доброхотов со всей Руси, шла через Окладникову слободу на Мезени. Там находилась в ссылке семья Аввакума и проживали его верные ученики — юродивый Федор и Лука Лаврентьевич.
Значительную помощь оказывала боярыня Федосья Морозова. Она, как мы уже знаем, приняла Аввакума с семьей, когда он возвратился из сибирской ссылки. Он длительное время проживал в ее доме. Боярыня также оказывала постоянную помощь ему и его друзьям в период их пребывания в заточении в Москве. Перед отправкой их в ссылку в Пустозерск Федосья Прокофьевна, как сообщает Аввакум, «денег мне на братью дала».[284]
До своего ареста Морозова оказывала помощь не только Аввакуму, но и его семье. Так, в одном из писем жене Аввакума Анастасии Марковне на Мезень она сообщает: «Да послала я к тебе, матушка, пятнадцать рублев денег на твою всякую нужу, а туды к батюшку послала восьми рублев…»[285]
Среди сподвижников Аввакума, помогавших ему словом и делом, был один из его верных учеников и последователей, небезызвестный нам Симеон — Семен Иванович Крашенинников. В одном из посланий Аввакум сообщил ему: «Симеон! Деньги твоего привозу все пропали: только три рубли пришло с пустобродом, а то всю — девяносто рублев — съел диявол. Федосей привез к нам одиннадцать».[286]
Заботилась об Аввакуме и его ближних и одна из его любимых духовных дочерей попадья Маремьяна Федоровна. В письме, отправленном из Пустозерска 7 июля 1675 года, Аввакум писал ей: «Спаси Бог, что не забываешь бедныя протопопицы с детьми».[287]
Поддерживал Аввакум связь и со своими земляками-старообрядцам и из Заволжья, в числе которых были инок Иона и Ксения Артемьевна Болотова. Из письма Аввакума Болотовой мы узнаем, что Иона с риском для жизни в 1668 году навещал его и «зело дух мой успокоил».
Иону задержали стражники, но вскоре отпустили. Он вернулся в нижегородские пределы. С ним Аввакум отправил послание землякам, в котором благодарил Ксению Болотову за присланные ему десять рублей.[288]
Среди земляков-старообрядцев, переписывавшихся с Аввакумом и оказывавших ему помощь, были некий Моисей и старица Каптелина Мелентьевна. Видная деятельница старообрядчества, она выступала противницей самосожжения — самоубийственных смертей и заявляла о том в письмах к Аввакуму.
Постоянную связь с Аввакумом поддерживали кержаки Сибири. В ночь на 6 января 1679 года возглавляемые известным тюменским попом Дометианом 1700 старообрядцев (по другим данным — триста, а «иные ушли в рознь»), собравшихся из многих сибирских городов и уездов на заимке у речки Березовки, в верховьях Тобола, учинили самосожжение.
В том же году в тех же тюменских пределах еще одна группа сибирских раскольников решила последовать их примеру, но прежде испросила протопопа разрешения самим себя сжечь. Посланец сибирских старообрядцев дошел до Пустозерска, встретился там с Аввакумом и получил от него письмо. Мятежный протопоп благословил «сибирских старолюбцев» на самосожжение. Однако это благословение показалось кержакам нерешительным, и они обратились к Аввакуму еще раз. Но их посланник, придя в Пустозерск на следующий год, живыми пустозерских узников уже не застал.[289]
Проявляя жалость и сострадание к единомышленникам, гонимым за приверженность старой вере, и скорбя по погибшим, Аввакум в то же время благословлял старообрядцев на самосожжение во имя сохранения древлего благочестия, своим авторитетом подстрекал к самоубийству сотни и тысячи единоверцев, посылая в огонь мужчин и женщин, стариков и детей. Даже самосожжение матери с грудным ребенком для Аввакума было делом святым. В этом противоречивость и драматизм личности выдающегося русского писателя, вождя и идеолога старообрядчества.
288