Но вот однажды мы попали на игру, которая, как говорится, не получалась. Зрители дружно зевали, стадион одолевала скука…
Не дожидаясь окончания матча, многие потянулись к выходу Наша славная закаленная дружина тоже не удержалась и начала покидать свои насиженные годами места.
Но только мы вышли за ворота стадиона, как откуда-то послышался знакомый голос Вадима Синявского: он вел репортаж об этой игре по радио. Но как вел! Его знаменитое: «Удар! Еще удар!» — повторялось многократно.
Создавалось впечатление, что там, на футбольном поле, забушевали страсти, команды заиграли совсем в другую игру.
Мы бросились назад, на трибуну, так беспечно покинутую маловерами. А на футбольном поле… На футбольном поле продолжалось доигрывание скучнейшей партии. Там было все то же самое.
Обстановку разрядил рассудительный Борис Ласкин:
— Вот видите, коллеги, мастерство репортера оказалось выше мастерства футболистов! Так что простим Вадима Святославовича.
Конечно, мы простили Синявского. Бо-о-ольшой был мастер, как говорит один из нынешних комментаторов
РЕДАКТОР И СЕКРЕТАРЬ
5, 15, 25 — числа, которые московские журналисты (и, вероятно, не только московские!) ожидали всегда с понятным интересом и повышенным удовольствием. До недавнего времени это были дни выплаты авторских гонораров в издательствах, так сказать, возмездие за свершенное.
В эти дни обычно встречались «у окошка» коллеги по работе, авторы и соавторы, журналисты разного профиля, обменивались редакционными (и не только!) новостями, рассказывали профессиональные (и не только!) «байки» из цикла «что-где-когда?!»…
В один из таких примечательных дней я зашел в бухгалтерию, и там у меня произошла любопытная встреча с одним не знакомым мне журналистом (но меня он, судя по всему, откуда-то знал!). Встреча эта произвела на меня впечатление, и я решил рассказать о ней в «Крокодиле», где любят всякие неожиданные повороты.
В этот день (как всегда в день гонорара!) в редакции было оживленно и людно. Никто «не приходил мимо». В коридоре, сменяя друг друга, собирались группы крокодильцев, представляющих различные жанры, но одинаково любящих журнал. Поговорить было о чем (впрочем, как и в любой другой день!).
К одной из групп, к которой примкнул и я, подошел главный редактор Мануил Григорьевич Семенов, человек общительный, любящий (и умеющий!) вставить острое слово. И тут ему такой случай представился…
— Так вот, — начал я. — В бухгалтерии, откуда я только что пришел, ко мне обратился незнакомый журналист, стоявший в очереди за мной. Он сказал: «Товарищ Вайсборд? И вы получаете гонорар сами? Я думал, что вы это поручаете своему секретарю».
— Ну, и ты ему ответил, — перебил меня Семенов, — что твой секретарь уехал отдыхать на Багамские острова и ты вынужден получать гонорар сам?
Увы! Я этого не сказал…
Но потом, при встрече, меня изводили коллеги:
— Так где ж сегодня твой секретарь? В Гонолулу? Или, может быть, в Занзибаре? И ты, бедный, в поте лица сам бегаешь по издательствам?
А ведь все началось с одной, казалось бы, проходной фразы Мануила Григорьевича.
ЛИСТОК ИЗ БЛОКНОТА
Иван Максимович Семенов дружил последнее время с Иосифом Игиным. Иосиф Ильич Игин был давним другом Эмиля Кроткого. Эмиль Яковлевич Кроткий питал дружеские чувства к Ивану Семенову. Так переплелась судьба трех разных, по удивительно интересных людей.
Талантливые сатирики, каждый в своем жанре, были на первых позициях в журнале «Крокодил», да и не только в журнале. Их произведения всегда были украшением любого издания.
К великому сожалению, последнее время (то есть время, в котором действуют герои рассказа) все они часто болели (возраст?), работали значительно меньше, но не теряли бодрости и чувства юмора, которого у каждого хватало на троих.
Первым ушел из жизни Эмиль Кроткий, который был старше других. Через некоторое время скоропостижно скончался Иосиф Игин.
Иван Максимович, оставшись без друзей-соратников, часто мрачно шутил: «Что-то я тут долго задержатся?!» Но и сто болезнь не щадила.
Как-то в мастерской разговорились мы о том о сем, и он вдру1 вспомнил, как навещал больного Кроткого. И, поискав что-то в своем os-ромном столе, протянул мне листок из блокнота, где рукой Эмиля Яковлевича было написано одно из его последних посвящений:
Ибо, как известно. Семенов, кроме того, что являлся многодетным отцом, был также создателем и многолетним редактором детского юмористического журнала «Веселые картинки».
У НАС И У НИХ
Эмиль Яковлевич Кроткий, кроме всего прочего, был особенно силен в экспромтах.
Тут ему. пожалуй, не было равных Он с ходу реагировал на любое событие, случай или просто шутку.
Автор изумительных «отрывков из ненаписанного», он не переносил халтуры, скороспелок и вообще недобросовестной работы (и не только в жанре сатиры!).
А надо сказать, что «пресс-клише ТАСС», где в послевоенные годы работали многие крокодильцы, помогая тем самым периферийным газетам: районным и областным, заметно сдало, уровень понизился (как тем, так и рисунков!), что не могло, конечно, радовать. Появление серых, бездумных и беззубых произведений вызывало неудовлетворение.
Но лучше других это отметил Эмиль Яковлевич, и, как всегда, с ходу.
Под одним из рисунков он предложил (пародируя, конечно!) такую подпись:
Так сказать, в порядке самокритики…
ТЯЖЕЛЫЕ ДНИ
Это был не лучший период в жизни журнала «Крокодил». В истории любого издания бывали такие времена: бывали взлеты и падения, но главное — пережить, перебороть этот момент и выйти из него с честью. Что в общем-то и произошло в конце концов.
А на том этапе новый редактор, назначенный после известного постановления ЦК «О работе журнала «Крокодил», освоившись со своим положением и убедившись в том, что журнал выходит регулярно (!), без каких-либо ошибок и изъянов, передоверил всю работу своим помощникам, а те пустили ее на самотек.
Журнал лихорадило: старожилы ворчали, молодые не имели достаточного опыта перестроить дело. Выручали художники, великолепные мастера из плеяды «старых зубров». Но и это не спасало. Журнал, естественно, выходил, но делался на чистом профессионализме, был какой-то безликий, серый (это несмотря на шесть красок!), скучноватый. От жизни, может быть, и не так отставал, но и далеко вперед не заглядывая.
… Как-то, проезжая на машине по Беговой улице, художник Генрих Оскарович Вальк заметил:
— Вот тут живет редактор «Крокодила»!
Сидевший рядом Эмиль Яковлевич Кроткий не мог, конечно, упустить такого случая, тут же прореагировал:
— Пока тут живет редактор, там умирает журнал.
Журнал, конечно, выжил и не раз еще радовал своих читателей веселыми и умными, остроумными и задорными номерами.